Королевский тюльпан. Дилогия

Лебедева Ива

— И еще раз говорю, — чуть тише, но столь же напряженно-насмешливо заметил Лирэн, — ты не пройдешь посты.

— Стража — трус на ротозее, — усмехнулась лекарка. — Выпили вчера за победу над стариками и заснули.

— Кроме стражи, — уже не насмешливо ответил Лирэн, — там мои люди. Они знают: если заснуть на шухере, проснешься в тюрьме и свои не вытащат — за дело попал. Они и меня заметят, скорее всего. Но я сквозь них пройду, а ты — нет.

— Зато если я проберусь, то возьму все, что

надо, — упрямилась Магали.

Я слышала спор все отчетливей и отчетливей, потому что приближалась почти ползком. На полпути наткнулась на подслушивающую парочку — Нико и Паршивец. Маленький принц что-то шептал или мурлыкал, будто переводил коту.

— Не проберешься, — повторил Лирэн. — У нас в Братстве двойные уши. Вот слышу, что к нам крадутся.

— Доброе утро, — сказала я, вставая. — А я нашла выход!

Оказывается, я умею спорить быстро, резко, тихо. И самое главное — успешно. За три минуты я убедила Магали и Лирэна, что идти должна я. Точнее, мы вдвоем.

— А если они без тебя задохнутся? — неуверенно возражала Магали.

— Ты же человек науки. В смысле, знаний, — напирала я. — Уже могла эмпирически убедиться — без меня они вполне дышат, когда вокруг грядки кучкуются. Я нарочно шагов на тридцать отходила от группы — и ничего. А вот без тебя раненым будет плохо.

— Хуже всего, если не вернешься, — проворчала Магали тоном окончательной капитуляции.

После чего достала кожаную нашейную сумейку с блокнотиком и маленьким чернильным набором и стала набрасывать список.

— Еще одна заморочка, — без ехидства заметил Лирэн. — Сейчас посты мы пройдем, но затемно вернуться не успеем. С рассвета у моих людей, или уже не моих, — беспечно заметил он, — закончится контракт, они уйдут и вместо них поставят много стражи. Тогда опять придется темноты ждать.

— И пули в ранах будут ждать темноты, ага, — проворчала Магали. — Эй, пострел, тут взрослые дела.

— Если узелок небольшой, фунт-полтора, его может принести Крошка, — сказал Нико, не обративший внимания на замечание. — Я с ней поговорил, еще и Паши подтвердил для убедительности, что так она спасет хозяина. Она согласилась.

Я была уверена, что лекарка съязвит в ответ, но Магали серьезно посмотрела на Нико.

— Так лучше. У катланка не отнимут, а вам и вправду не надо по свету шастать. Она-то поймет?

— Да, — ответил Нико, — только спросит разрешения у хозяина.

Я заметила, что он не называл Этьена по имени.

Дальше было небольшое чудо из тех, к которым пора бы уже привыкнуть в этом мире. Маленький принц встал, что-то муркнул большущей кошке и та пошла за ним как пес на поводке.

Мы отправились следом. Раненый брюнет лежал на ложе из сухих листьев — умница Магали. Он уже пришел в себя.

—

Доброе утро, мадам. — Этьен почти удачно изобразил улыбку. — Простите, что не могу вас приветствовать стоя. У вас нет лучшего варианта, чем использовать мою кошку в качестве почтового голубя?

— Нет, — ответила лекарка. — Медикаменты нужны до вечера.

Этьен не стал спорить. Он протянул руку, положил на загривок своей пантеро-рыси, потом поманил меня пальцем, взял мою правую ладонь другой рукой и тоже поставил на кошачью голову. Животное пристально и печально взглянуло на меня, будто спрашивало: «Ты правда ему поможешь?».

— Да, — синхронно сказала я и громко мяукнул Паши.

Я ожидала от Этьена какой-нибудь банальности вроде «не перегружайте кошку», но он лишь улыбнулся, потрепал кошку по уху и закрыл глаза.

— Пошли, я еще список не дописала, — шепнула Магали.

Мы прошли двадцать шагов от импровизированного лазарета до импровизированной столовой.

— Вдвоем идти всегда лучше, — улыбчивым шепотом заметил Лирэн. — Между прочим, на свое первое серьезное дело я тоже пошел с девчонкой.

— Какое? — не удержалась от вопроса я.

— Пустяк. Или не пустяк. Последний побег из приюта, для разнообразия — с подружкой. Заодно обчистили директора. С вечера опоили, усыпили, это отдельная история, зато крепче, чем он, могли спать лишь мертвецы. Ошуровали жилище, как сумели, вынесли все, что смогли выдержать хилые плечики двух заморышей-недокормышей. Вообще-то, за то, что он творил с воспитанниками, полагалось зарезать, но я был тогда еще добрым.

— А что сделал с подружкой? — недовольно спросила Магали. — Продал в публичный дом?

Зря она так с ним. Неожиданно я оказалась на стороне наглого блондина.

— Нет, мадам, — ответил он почти без паузы. — Тогда я еще никого не мог продать, так что ее продали без меня. Зато через три года я ее оттуда вытащил, со всеми честно расплатился, нашел мужа, сам был сватом, знаете, какая морока? Муж оказался на удивление приличным, правда, чтобы на улице не болтали, пришлось отрезать языки двум соседям и трем соседкам. Кстати, в вашу лечебню не обращался скоп пациентов с одинаковой бедой?

— Вроде бы нет, — ответила слегка удивленная Магали.

— Конечно, не обращался, — рассмеялся Лирэн. — Я пошутил. Отрезал только один язык, да и то не весь.

Магали растерянно замолчала, а я неожиданно обрадовалась — срезал.

— Ладно, — наконец сказала она. — Наболтайся сейчас, потом долго молчать придется. Да, — обратилась лекарка уже ко мне, — замри, я на тебя фонариком посвечу. Ты лепесточную одежку здесь оставь. Лепесточнице сейчас по городу гулять — как мышке пожаловать на кошачью свадьбу.