Королевство грешников
Шрифт:
Я больше не могу.
Он грубый и хриплый, как мужской голос.
Я иду на звук, отдающийся эхом, и оказываюсь в темном подвале. Вцепившись в цепочку с бабочками, я молюсь Богу дать мне мужество встретиться лицом к лицу с тем, что на меня надвигается. Крики становятся громче, за ними следуют хрюканье и рычание. Раздается несколько ругательств, когда внезапно все это прекращается.
Мое сердце подскакивает к горлу
— Позвони его отцу и проверь, приготовили ли мы наркотики для этого маленького засранца. Я еще даже не закончил пытать его, — грубый голос Петро эхом отдается в подвале, когда он проходит мимо и, наконец, выходит на улицу со своими людьми.
Я прерывисто вздыхаю и пытаюсь сообразить, что он имел в виду под тем, что сказал.
Он кого-то пытает? В подвале?
Насколько более жестоким он может быть? Сколько чудовищности скрывает в себе Петро?
Ему недостаточно порабощать невинных девушек, насилуя и мучая их прикрываясь чистотой церкви?
Ему недостаточно притворяться невинным перед другими, ведя себя в темноте как животное?
Не было ни одного момента, когда бы я не пожалела о своем решении сесть в его машину вместе со своей сестрой. Мы с Реей не только попали в беду, но и оказались в другом аду, который хуже предыдущего.
Что-то подсказывает мне, что я должна что-то сделать для незнакомца. Что-то в глубине души подталкивает меня.
Только одним глазком. Потом я уйду.
Только одним взглядом.
Я осторожно открываю дверь, и от открывшегося вида у меня перехватывает дыхание. Это мальчик. Его руки скованы, голова опущена. Все его тело покрыто синяками и кровью.
Часть крови пролилась на грязный пол, образовав лужу.
Ясно как день, что его пытали сверх всяких пределов, и он едва дышит… едва выживает.
Мое сердце сжимается от такой боли, что мои глаза наполняются слезами жалости к нему, потому что я тоже знаю, что такое боль. Когда я захожу внутрь, он осторожно поднимает голову и встречается со мной взглядом.
Внезапно что-то меняется.
В ту минуту, когда наши взгляды встречаются, я чувствую электрический разряд, проходящий по моим нервам, заставляющий мое тело дрожать от эмоций. Я подкрадываюсь ближе, пока не оказываюсь перед ним. В его глазах страх, который только заставляет мое сердце болеть.
Он выглядит сломленным — совсем как я, но все
— Тебе все еще больно? — Спрашиваю я, внутренне содрогаясь от того, что задала такой глупый вопрос. Конечно, ему больно.
Он кивает в ответ.
Я пытаюсь сморгнуть слезы с глаз, чтобы взять себя в руки. Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что в подвале никого нет, но также отчаянно ищу что-нибудь, что могло бы успокоить его раны.
— Не издавай ни звука. ТССС.
Не дожидаясь его ответа, я ухожу и возвращаюсь с миской воды и аптечкой первой помощи.
Понимая, что нет никакой возможности снять с него наручники, я беру табуретку из угла и использую ее, чтобы соответствовать его росту, пока обрабатываю его раны.
Я комкаю ткань, чтобы приглушить его крики, но, видя ужас в его широко раскрытых глазах, мне трудно удержаться от слез. Он отворачивает лицо, когда понимает, что я использую тряпку. Его тело напряжено.
Он не хочет, чтобы ему снова заткнули рот кляпом.
— Я не причиню тебе вреда. Тебе следует вести себя тихо, иначе он тебя услышит.
Но он не сдвинулся с места.
Я обхватываю его лицо, провожу большим пальцем по его окровавленной щеке, и именно тогда чувствую, как его тело расслабляется.
Мои глаза не отрываются от его глаз, пока я чувствую, как успокаивающее неведомое тепло разливается по моему телу.
— Я не причиню тебе вреда. Я обещаю.
Я не знаю, что меняется, но, словно мой спокойный голос смягчает его страх, он в конце концов позволяет мне обработать его раны.
Все это время он молчит, если не считать негромкого шипения, когда я прикладываю к его порезам ватный тампон.
Но каждый раз, когда я смотрю на него, я замечаю, что он смотрит на меня так, словно не может поверить, что я здесь. Как будто я — кто-то неожиданный, пришедший во время его кошмарных ночей.
И каким-то образом это чувство для меня взаимно, потому что я не ожидала его встретить.
Меня будит рука, скользящая по моей щеке. Но я не двигаюсь, притворяясь спящей, потому что знаю, чье это прикосновение. Даже в темноте я узнаю его где угодно.