Королевство грешников
Шрифт:
Он молчит, стиснув челюсти, впервые избегая зрительного контакта. Я обхватываю его лицо ладонями и призываю посмотреть на меня.
— Пожалуйста. Все, что мне нужно, — это правда.
Пожалуйста, скажи мне. Пожалуйста.
Мне просто нужна от него правда, потому что от этого зависит все.
Он даже видит по моим глазам, как много для меня значит правда. Он знает, что его слова могут все изменить между нами.
Он убирает свою руку из моей хватки, глядя мне в глаза пустым взглядом. Как будто он отключил свои скрытые эмоции
— Я, блядь, тебе ничего не должен. Твоя работа — быть моим рабом и делать то, что должен делать раб. — Он предупреждающе тычет пальцем мне в лицо. — И перестань, блядь, думать, что я что-то чувствую ко мне. Этого там не существует, потому что у меня нет сердца или души, чтобы испытывать эти дерьмовые чувства. Вбей это себе в голову как можно скорее.
Мое сердце сжимается от каждого резкого слова, срывающегося с его губ. Каждое слово для меня как пощечина, а слезы застилают мне зрение.
Застегивая костюм, он выходит из комнаты, с громким стуком закрывая за собой дверь.
Я стою там несколько секунд в полном одиночестве в пустой спальне. Мои нервы на пределе от боли и душевной боли. Я чувствую, что он лжет, потому что в его словах не было уверенности, как всегда. Но все равно они причиняют ублюдочную боль. Внезапный поток гнева и унижения захлестывает меня, и, прежде чем я сама осознаю это, я спускаюсь по лестнице к Максвеллу, который собирается уходить через входную дверь.
Ускоряя шаг, я успеваю вовремя и выбегаю на улицу, разворачивая его за плечо.
— Ты продолжаешь говорить, что у тебя нет сердца или души. Ну, знаешь что? У тебя тоже нет мужества. Ты всего лишь трус. — Я сильно толкаю его в грудь.
Его подбородок подергивается от ярости. Я вижу, как на его лбу проступают вены, а руки напрягаются по бокам. Его глаза затуманиваются от темного гнева, который, должно быть, он приберегает для своих врагов. Я знаю, что, должно быть, задела за живое, но мне все равно. Я хочу причинить ему боль, и единственный способ — это нанести удар по его эго, его гордости.
Он должен чувствовать ту же боль, что и я.
Его охранники смотрят, но даже видя, что Максвелл кипит от ярости, готовый в любой момент взорваться, как вулкан, они отводят взгляд, делая вид, что не слушают.
— По крайней мере, я знаю, кто я на самом деле. Но ты? Ты не знаешь. Ты только притворяешься перед всеми. Даже перед самим собой и своей матерью. Ей было бы стыдно за тебя.
Я знаю, что это последняя капля, потому что втягивать в это его мать — для него жесткий предел. Мне требуется несколько секунд, но до меня доходит, что то, что я сказала, было неправильно. Он занимает особое место для своей матери в своем бездушном сердце. Я спровоцировала его своими словами, надеясь причинить ему боль, но вместо этого я перерезала ту ниточку свирепости, которую он сдерживал.
Прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы извиниться, его рука движется со скоростью
— Ты думаешь, что знаешь меня, но ты даже близко не приблизилась к познанию моего истинного «я». Ты должна быть благодарна за то, что все еще жива и в гораздо лучшем состоянии. — Ненависть, звучащая в его голосе, заставляет мое тело дрожать. Его глаза сужаются. — В сотый раз повторяю, мне на тебя, блядь, наплевать. Знаешь почему? Потому что это твой последний шанс. Пойдешь против меня, и я продам тебя кому-нибудь другому.
Я хмурюсь, хватая его за запястье. Я качаю головой, не позволяя себе поддаться на его слова.
Он мрачно усмехается, заставляя мое сердце биться быстрее.
— Перестань верить, что во мне есть человечность. За свою жизнь я продал много рабов. Что значит еще один? — Он усиливает хватку, впиваясь кончиками пальцев в мою кожу, и я уверена, что он оставит следы. — Итак, в последний раз повторяю, я тебе ни черта не должен. Ты просто рабыня, которую я трахаю, когда хочу и как хочу. Моя рабыня.
Мое сердце разбивается на бесчисленные осколки, когда я слышу это слово. Он не называет меня по имени, и смелость, стоящая за его словами, доказывает, что он серьезно относится к тому, что сказал.
Все это время я думала, что он что-то чувствует ко мне. Мальчик, который много лет назад дал мне надежду на новую жизнь, прятался где-то за этой стеной. Но теперь правда смотрит мне прямо в лицо.
Он сжимает меня в последний раз, прежде чем отпустить и оттолкнуть от своей машины. Его взгляд ледяной, застывающий, как за Полярным кругом.
Я всегда высоко держу голову, когда разговариваю с Максвеллом, но сегодня я первый отвожу взгляд. Поражение окутывает мое тело. Я боролась за то, чего никогда не существовало. Я собиралась предпочесть его своей сестре.
Он садится в машину в сопровождении своей охраны, прежде чем уехать.
Я стою там, на подъездной дорожке, как всегда, успокаивая собственные раны. Но теперь, когда туман сомнений рассеивается в моем сознании, я знаю, что я должна делать.
Я знаю, на чьей я стороне, и я должна поступать правильно.
Бороться за свою свободу всеми правдами и неправдами.
Глава 26
МАКСВЕЛЛ
НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
Мне трудно сосредоточиться на голосе Игоря. Все, о чем я могу думать, — это Элиша и то, какой разбитой она выглядела, когда я уходил.
Я никогда не признаюсь ей, что мои чувства к ней меняются. Я бы никогда этого не допустил. Я позволил себе стать рабом собственных эмоций, и это привело меня только к гибели. Я не позволю истории повториться.