Королевство пепла

Томас Райннон

– Но я прежде никогда не пыталась использовать магию, - не было никаких доказательств, что магия прежде была. Она была разочарована, да? Она сердилась. Но она никого не сжигала.

Магия могла быть остатком проклятия, следом степени использования сил для попыток разбудить её. Это может быть не её.

Но Селестина сказала Авроре, что она создана заклинанием, сделкой между матерью Авроры и ведьмой. Это причина магии? Это тот поворот, который Селестина добавила к сделке?

– Может быть, это нельзя контролировать. Может быть, это

лишь часть проклятия. Селестина не позволила бы мне иметь магию, которую я могу использовать по своему желанию.

– Может быть, - сказал Финнеган.
– Но я так не думаю, - она чувствовала его дыхание на коже.
– Не думай об этом так старательно. Попытайся найти огонь. Схвати его. Поверь, там он есть.

– Там, - сказала Аврора. Обугленная деревня была доказательством.
– Это происходит, когда я злюсь и не думаю. Когда я боюсь, мне угрожают, я не останавливаюсь. Но иначе...
– иначе она не может найти и следа. Как контролировать то, что появляется только тогда, когда она теряет контроль?

– Ну, - протянул Финнеган, - если ты думаешь, что под угрозой сейчас... Учитывая короля Джона...

– Так мне постоянно бояться, и я стану сильнее?
– это не казалось силой.
– Нет. Нет. Мне нужен гнев, - тогда она использовала магию. Она ненавидела короля, Родрика, себя. Она хотела всё сжечь.
– Это огонь, аогонь не боится.

Она повернулась к свече и потянулась к мыслям. Аврора гневалась на себя, на бесполезность, что вызвала столько страданий в стремлении быть хорошей. После толкнула эти мысли. Её магия - её сила, она не может быть силой, когда отрывается от себя самой.

Она схватилась за чувство предательства. Джон угрожал ей на свадьбе, ключ щёлкнул, Айрис заперла её в комнате. Селестина улыбалась голодной улыбкой, Тристан смотрел с крыши, кровь текла на площади. Она отодвинула ещё дальше мысли, которые никогда не поднимала - бешенство на Родрика, разбудившего её. Люди Алиссайнии, считающие её спасительницей. Её мать, что совершила сделку с ведьмой, пусть она и знала, что это не должно быть так. Никто не давал ей шанса. Никто не обращался с нею, как с реальным человеком. Она не хотела быть их спасителем. Не хотела быть их королевой, а даже если и желала, то не всегда.

Давление стучало в ушах. Она не думала о свете, но подхватила чувство и толкнула его в сторону свечи.

Она вспыхнула.

Финнеган рванулся вперёд, чтобы погасить её.

– Может быть, в следующий раз немного поменьше. У свечи есть фитиль, ты знаешь...

– Ты хочешь, чтобы я раскрыла гнев, но дала лишь огонёк?

– Не развязала его, а приняла. Найди искру.

Она посмотрела на деформированные остатки свечи.

– Огонь словно бросается из меня. Может быть, если я буду удерживать его, то буду хвататься за завитки...

На сей раз магия пошла легче. Всплеск власти, искра вокруг фитиля свечи.

К концу вечера несколько свечей мерцали, огонь горел в камине. Она чувствовала каждое биение своего

сердца. Руки и ноги болели, но это была приятная усталость, она так ей подходила.

Аврора сидела на полу, вытянув ноги. Финнеган обнял её за плечо, и она даже не сопротивлялась. Не хотела отталкивать. Время заставило их сблизиться. Сойтись. Часы собирали её гнев и толкали его по комнате, обменивались чувствами и словами, уговорами, о которых она не знала. Упрямая часть неё всё ещё хотела сделать всё самой, ведь магия её сила, не делиться с Финнеганом, но так было легче. Она ... открылась?

– Ну, - промолвил Финнеган.
– Думаю, на сегодня нам лучше остановиться.

Он повернул голову к ней, и застыл всего в пару сантиметров. Он не ухмылялся - и если бы сдвинулся на дюйм, то мог бы поцеловать.

Она смотрела на его губы.

Это было в темноте, при свечах, со спутанными мыслями. Но сердце стучало быстрее, дыхание перехватывало, когда он подался немного ближе.

Он собирался поцеловать её.

Она не могла позволить поцеловать её. Не сейчас, когда всё так запутано, не тогда, когда ей нужен был альянс. Она опустила голову.

– Я опустошена. Мне надо отдохнуть.

– Не беспокойся, - он откинул голову на спинку стула.
– Я не поцелую тебя.

– Почему нет?
– она не хотела спрашивать, но слова вылетели раньше, чем она их остановила. Она не хотела сказать "Я не хочу, чтобы ты целовал меня" или "как ты смел предположить". Было что-то в этом мгновении, но она не в таком отчаянии, чтобы позволять поцелуй.

– Ну, ты поцелуешь меня. Я знаю, ты целовалась достаточно в своей жизни. Но если приподнимешься и поцелуешь меня, ты преодолеешь своё сопротивление... Это того стоит.

Она встала.

– Ты долго будет ждать.

Он казался совершенно свободным, улыбаясь ей бешеной улыбкой.

– Не беспокойся, Аврора, - сказал он, когда она уходила.
– Я дождусь.

Девять

Аврора проснулась со странными ощущениями на следующее утро. Горничная открыла окно, впуская свежий воздух, но в комнате было слишком резко и холодно.

Аврора перекатилась на бок и зарылась в одеяла.

Роза лежала на подушке рядом с нею. Вокруг стебля был обёрнут лист бумаги. Аврора села, волосы упали на лицо. Это что-то от Финнегана, комментарий прошлой ночи? Она подняла его и увидела одно слово.

"Скоро".

Аврора узнала почерк. Она видела его в стене башни горелым, дразнившим о потерянной жизни.

Селестина.

Селестина тут была. В городе, дворце, спальне, пока она спала. Аврора уронила розу и выбралась из постели, отбрасывая цветок, словно он мог её укусить.

Она повернулась на месте. Селестины здесь не было. Ни в комнате, ни в углу, в ожидании разговора.

Аврора сорвала одеяло с кровати и бросила в сторону подушку в поиске второго сообщения, ещё одного ключа. Ничего. Её вещи нетронуты, стол тоже. Просто открытое окно и роза на подушке.