Королевство праха и костей
Шрифт:
Видимо, что-то такое отразилось на моем лице. Потому что Марта вдруг остановилась и погрозила пальцем:
– Но-но, больно не обольщайся! Господских харчей нам не видать, как своих ушей. Ихняя еда – она и пахнет по-ихнему, не чета нашей. Нам, прислуге, отдельный котел варят, попроще. Так что не жди пирогов с зайчатиной, радуйся, если жидкой кашей разживешься.
– Знакомься, Адель. Это наш Аттикус, старший повар. Лучше с ним сразу подружись, а то загоняет так, что света белого не взвидишь. И не смотри, что вид свирепый – добряк
Аттикус расплылся в широченной улыбке, сверкнув крепкими желтоватыми зубами.
– Ух, хороша девка! – одобрительно пробасил он, окинув меня цепким взглядом. – Тощевата только, ничего, отъедим, отпоим, бока нагуляешь – женихи драться будут! А ну-ка, тащи ей миску каши да кусок мяса, Марта. Негоже новенькой натощак в первый день горбатиться.
Не успела я и глазом моргнуть, как передо мной очутилась дымящаяся миска, полная ароматной гречневой каши с кусочками тушеного мяса. От одного запаха закружилась голова и потекли слюнки. Набросившись на еду, я умяла все в два счета, обжигаясь и давясь от спешки.
Утерев тыльной стороной ладони рот, я смущенно глянула на повара. Тот довольно хохотнул.
– Ай, молодца! Люблю, когда с аппетитом трескают. Ладно, отдохни чуток, а там за дело.
Пока я приходила в себя после сытного завтрака, Марта окинула меня критическим взглядом. Цокнув языком, она всплеснула руками:
– Ну и вид у тебя, прости пресветлая Дева. Платье замызганное, патлы как воронье гнездо. Так дело не пойдет. Пойдем-ка переоденем тебя в форму, да причешем. Негоже прислуге Академии как оборванке ходить.
И подхватив меня под локоть, моя наставница потащила куда-то в недра кухни. Там, в закутке за печами, обнаружился ворох одежды. Порывшись, Марта извлекла серое льняное платье, белый передник и чепец.
– На, держи. Это твоя униформа. Носи бережно, стирай вовремя. Форма – лицо прислуги, так-то.
Торопливо облачившись в обновки, я критически оглядела себя. Платье было простым, но чистым и даже по размеру. Руки сразу зачесались взяться за дело.
Марта одобрительно оглядела меня и улыбнулась.
– Ну вот, совсем другое дело! Теперь хоть на человека похожа. Ладно, пошли к Брунгильде.
Только сейчас, замерев перед дверью старшей над прислугой, я вдруг осознала всю важность предстоящей встречи. Если госпожа Брунгильда невзлюбит меня, то точно выгонит взашей, не посмотрит на протекцию Марты. И тогда все – прощай, мечты о новой жизни.
Сглотнув ком в горле, я робко поскреблась в дубовую створку. В ответ раздалось резкое "Войдите!", и я, спотыкаясь, нырнула внутрь.
Комнатка была маленькой и аскетичной. Узкая железная кровать, застеленная серым одеялом. Грубый стол, заваленный какими-то бумагами и счетными книгами. Одинокий стул. Ни ковров, ни картин, ни безделушек. Обстановка полностью соответствовала хозяйке, словно отражая ее суровый нрав.
Госпожа Брунгильда была женщиной лет пятидесяти, высокой
– Ты, стало быть, Адель, новенькая? – неприязненно процедила Брунгильда, смерив меня уничижительным взглядом. – Что ж, посмотрим, на что ты годишься. Марта за тебя поручилась, но учти – спуску не дам. Провинишься – вылетишь отсюда, как пробка. Ясно?
– Так точно, госпожа, – пролепетала я, присев в неловком реверансе. – Не подведу, обещаю.
Брунгильда фыркнула.
– Обещать каждый горазд. А ты делом доказывай. Вот твои обязанности – подметать, драить полы, носить воду для умывания господам, стирать, помогать на кухне, прислуживать за столом. И все быстро, четко, бесшумно. Чтобы ни звука, ни лишнего движения. Господа не любят, когда прислуга мельтешит перед глазами.
Я часто закивала, вся сжавшись под ее колючим взглядом.
– И не дай боги, вздумаешь красть или лениться – шкуру спущу. А будешь заглядываться на молодых господ с глупыми мыслями – вообще голову откручу. Это тебе не бордель, тут порядочные девушки служат. Поняла?
– Да, госпожа, – выдохнула я, покраснев до кончиков ушей. – Я… Я не такая. Я буду очень стараться, только не гоните.
Суровое лицо Брунгильды чуть смягчилось. Она окинула меня долгим испытующим взором, будто пытаясь проникнуть в самую душу. Потом вздохнула и проскрипела:
– Ладно, верю.
– Погоди-ка… – Брунгильда вдруг поднялась, прислушиваясь. Из-за двери доносился приглушенный гул, будто гудел растревоженный улей. Топот ног, лязг и грохот, отрывистые выкрики. – Что за?..
Она распахнула дверь и высунулась в коридор. Я робко выглянула из-за ее костлявого плеча. То, что предстало нашим глазам, повергло в шок.
По переходам метались взмыленные слуги, столбом стояла пыль. Люди носились как угорелые, таская и передавая друг другу какие-то свертки, коробки, сундуки. Звенели ключи, грохотали решетки, хлопали двери. Все вокруг закипело и забурлило, словно растревоженный муравейник.
– Что стряслось-то, госпожа Брунгильда? – робко спросила я, озираясь в полнейшем ошеломлении. – Уж не пожар ли часом?
Экономка смерила меня уничтожающим взглядом и отрывисто бросила:
– Типун тебе на язык, дуреха! Господа студиозусы пожаловали, вот что. Великие отпрыски славных магических родов изволят прибывать.
Подхватив юбки, я со всех ног помчалась за экономкой. Мы пролетели по анфиладам и галереям, ловко лавируя в толчее. Мимо проносились серые робы, мелькали напряженные лица. Все спешили и толкались, торопясь скорее попасть во двор.