Королевство смерти. Запятнанный ангел. Убийца на вечеринке с шампанским
Шрифт:
По простоте убранства гостиная Куиста напоминала второй этаж. Стены были буквально завешаны фотографиями известных людей с посвящениями Куисту. Здесь были звезды кино и театральные знаменитости, известные политики, включая президента Соединенных Штатов, магнаты и несколько друзей, которых он любил, но которые совсем не были знаменитостями. Там, к примеру, висел портрет маслом известного художника Гордона Стивенсона, изображавший девушку, которая спала в большой кровати наверху. Обстановка была очень современной и, несмотря на это, удобной.
Куист остановился у серебряной шкатулки, стоявшей на передвижном столике, достал очень длинную и очень тонкую сигару, зажег ее серебряной зажигалкой и направился к парадной двери.
Джон Сандз стоял около двери в коридоре, и Куиста поразил его вид. Бьющая через край энергия, которую источал певец раньше, на ночном выступлении, улетучилась. Он как–то съежился и завял. Глаза остекленели. Он жадно затягивался сигаретой, словно она каким–то образом давала ему силы жить дальше. Он сменил свой смокинг на коричневый костюм и желтый свитер с высоким воротником.
— Твое время истекло, дружище, — заявил он, входя в квартиру. Не сказав больше ни слова, он сразу направился в противоположный конец комнаты к бару, выбрал бутылку ирландского виски и налил себе внушительную порцию, которую выпил залпом, как стакан воды.
Куист устроился в удобном кресле, щуря голубые глаза от дыма сигары.
— Не хочешь присесть или будешь мотаться по комнате? — спросил он.
— Почему ты не спрашиваешь меня, что за вопрос жизни или смерти? — поинтересовался Джонни.
— Расскажи об этом, как тебе больше нравится — с самого начала, если это тебя не затруднит, — предложил Куист.
Джонни налил себе еще стакан, но на этот раз осушил его не спеша, продолжая шагать по комнате. Он посмотрел на спиральную лестницу, которая вела на второй этаж.
— Твоя куколка, наверное, наверху, — заметил он. — Это не имеет значения. Ты все равно расскажешь ей обо всем, даже если я попрошу тебя держать все в секрете. Верно?
— Верно, — согласился Куист.
— Почему мне ни разу не попалась такая девушка? — задумчиво произнес Джонни.
— Тебе должно было грандиозно повезти.
— Тебе никогда не приходило в голову жениться на ней, верно?
— Честно говоря, тебя это не касается, Джонни.
— Чистое любопытство, дружище. Моя беда в том, что я слишком часто женился на них, и каждый раз неудачно.
Куист наблюдал за ним. По комнате метался усталый пожилой человек, которого терзали какие–то неприятности.
— Ты сказал, Джонни, — вопрос жизни и смерти.
— Ох, братишка! — Он достал еще одну сигарету, закурил. — Ты читал утренние газеты или слушал радио?
— Нет.
— Вчера вечером случилось нечто гораздо более существенное, чем якобы подложенная в самолет бомба.
— Вот как?
—
— Брайан Марр что–то говорил об этом.
— Я знал этого парня.
Куист приподнял брови:
— Того, которого убили?
— Да, я знал его. И не сегодня–завтра кому–то в голову может прийти мысль, что у меня, возможно, были причины расправиться с ним.
— А они у тебя были?
— Слава богу, нет, дружище! — Джонни сделал большой глоток из своего стакана. — Я изменил договоренность относительно встречи с тобой вчера вечером, после концерта, потому что получил весточку от приятеля, который должен был повидаться со мной. Мне сообщили об этом в «Гарден». Мне надо бы встретиться с ним, потому что он также знал парня, убитого в Чикаго.
— Итак, ты увиделся с ним.
— Итак, я не увиделся с ним, — возразил Джонни. Он выдохнул из легких длинную струю дыма. — Предполагалось, что он придет ко мне в отель после окончания концерта. Но он так и не появился.
— Передумал?
— Нет. Он не передумал. Просто изменились обстоятельства. Его сбила машина, водитель скрылся с места происшествия. Это произошло в квартале от моего отеля, сегодня около четырех часов утра. Насмерть. Ни малейших признаков жизни.
— Двое за одну ночь…
— Да.
— Что ж, с этой второй смертью тебя нельзя связать, верно?
— Бьюсь об заклад, что можно!
— Каким образом?
— Черт его знает! Но если бы это было не так, они не стали бы его убивать.
— Они? Кто такие «они», Джонни?
— Хотел бы я знать, — ответил Джонни.
Куист стряхнул пепел со своей сигары в медную пепельницу, стоявшую около него. На его губах заиграла легкая улыбка.
— Не хочешь прилечь на кушетку? — спросил он. — Чувствуя себя виновным в двух убийствах, ты ни слова не произнес по поводу того, над чем мог бы поработать психиатр. Позволь доктору Куисту выслушать твои свободные ассоциации, малыш.
— Иди к черту! — ответил Джонни.
— Я немедленно вернусь в постель, если ты не расскажешь мне, о чем идет речь, Джонни.
Джонни подошел к бару. Налил себе еще порцию. Закурил еще одну сигарету.
— Это началось пять лет назад, — заговорил он. — Девушка совершила самоубийство.
— Каким образом?
— Таблетки. Алкоголь. Их нельзя смешивать, понимаешь. Дело в том, что она сделала это в моем доме в Беверли—Хиллз. — На щеке у Джонни задергался нерв. Он отвернулся.
— Все, что касается тебя, тут же попадает в газеты, — заметил Куист. — Как же случилось, что я ничего не слышал?
— Вот об этом–то и пойдет речь, — объяснил Джонни. Он подошел к французским дверям, открывающимся на террасу, и посмотрел на реку. — Ее звали Беверли Трент — по крайней мере, таким был ее псевдоним, она назвала себя в честь города, бог знает, по какой причине. — Джонни отвернулся от окна и с усмешкой посмотрел на Куиста. — Девочка что надо.