Королевы бандитов
Шрифт:
Варун, любезный, как всегда, ограничился словами благодарности. Он пересчитал влажные банкноты привычными скупыми движениями и аккуратно уложил их в жестяную коробку к остальным деньгам, сделав пометку в ведомости. А ведь когда-то Гита гордилась своей собранностью и деловитостью. Теперь же из-за Фарах и этого любопытного копа она превратилась в рассеянную и потеющую ходячую катастрофу.
Собрав взносы со всех шести групп заемщиц, Варун предложил им вместе произнести обязательства, которые они хором повторяли каждую неделю в конце собрания. Когда история с микрокредитами только началась, инспектор раздал женщинам листы бумаги с этой клятвой на гуджарати, и сейчас большинство заемщиц уже знали ее наизусть. У Гиты мелькнула бесполезная
– «Мы здесь для того, чтобы помочь себе и своим сестрам», – хором проговорили все вслух первую строчку.
На второй – «Обязуемся вовремя платить проценты по кредиту» – Салони смерила неодобрительным взглядом Фарах, и Гита увидела, что вдова ответила ей безмятежной улыбкой.
Салони отвела глаза, чтобы прочитать третью строчку клятвы: «В тяжелые времена обязуемся помогать сестрам из нашей группы». Блузка под сари у Гиты пропиталась потом насквозь. День был жаркий и безветренный, у всех женщин темнели мокрые пятна под мышками; даже безупречно отглаженная рубашка Варуна потеряла свою свежесть.
Собрание закончилось. Гите отчаянно хотелось броситься домой и спрятаться ото всех. Женщины столпились у тесного выхода с веранды, тридцать пар пяток затопали, влезая в сандалии. Все поглядывали на офицера полиции в униформе цвета хаки – редкое зрелище в их захолустной деревне. Расходились парочками и группами, беспардонно обсуждая копа, хотя он стоял в пределах слышимости. Гита увязалась за Прити и Прией, делая вид, что идет с ними.
– Он похож на Сунила Шетти [72] , – театральным шепотом высказалась Прити.
72
Сунил Шетти – индийский актер, кинопродюсер и ведущий реалити-шоу.
– Нет-нет, – отозвалась Прия, – на Аджая Девгна [73] .
– О, на комплимент это не тянет! – чересчур громко рассмеялась Гита, влезая в разговор. – Ну что, айда за покупками?
Прити с недоумением обернулась к ней:
– Чего? О чем это ты?..
Полицейский встал между Гитой и близнецами:
– Минуточку…
11
Гита остановилась. И ее сердце – тоже.
– Фарахбен? – спросил Гиту полицейский, и она чуть не задохнулась, издав нечто похожее на всхлип. Голова полицейского закрыла для нее солнце. Близнецы ретировались.
73
Аджай Девгн – индийский актер, кинопродюсер, сценарист и режиссер.
– Это я! – сказала стоявшая на веранде Фарах, затем неспешно отыскала свои сандалии и надела их.
Пока она спускалась по ступенькам, Гите показалось, что прошли века. Коп поздоровался с Фарах, соединив руки в приветствии так, что между ладонями у него оказался блокнот:
– Намаскар.
Фарах в ответ поднесла сложенную чашечкой ладонь ко лбу:
– Салам.
Коп взглянул на Гиту, потом в свой блокнот:
– А вы?..
– Гита. – Она тоже соединила на уровне груди мокрые ладони: – Рам-Рам.
– Джай Шри Кришна [74] . Вы одолжили Фарахбен и ее покойному мужу деньги, так? – спросил он, сверившись со своими записями.
– Э-э… только Фарах, – ответила Гита, схватившись за мочку уха. – Внесла один раз за нее проценты в нашей группе заемщиц.
– Ясно, – кивнул офицер и сделал пометку в блокноте, а Гите показалось, что он подписал ей приговор.
74
Кришнаитское приветствие, букв.: «Победа Кришне» (санскр.).
Они отошли в сторону, оставив Гиту сражаться с отказавшими легкими. Почти задыхаясь, она огляделась под барабанную дробь собственного сердца. Вокруг играли дети; взрослые, покончившие с делами, пили чай, читали газеты, играли в карты и курили кальяны на верандах. Нервы Гиты были взвинчены до предела, но она старалась идти медленно и размеренно. Прошла мимо женщины, которая обрывала ветки нима для чистки зубов и складывала свою добычу в корзинку. Около дома Гиты двое мальчишек внимательно разглядывали валявшуюся у обочины дохлую собаку. Но Гиту поразило не столько их оживленное любопытство по отношению к тушке, сколько то, что они стояли слишком близко – никто из ее соседей не стал бы прикасаться к трупу, они всегда вызывали домов – подкасту далитов – с южной окраины деревни, если нужно было забрать мертвое животное, чтобы снять с него шкуру, или труп человека, чтобы отнести его на погребальный костер. Впрочем, удивление мелькнуло и пропало – от лихорадочных мыслей о том, какие вопросы сейчас задает Фарах полицейский, ее отвлекло кое-что другое. На один ужасный миг Гите почудилось, что дохлая собака – это Бандит. Но уже в следующую секунду неугомонный шельмец с радостным лаем выскочил из-за калитки, бодро размахивая хвостом, и она вздохнула с облегчением, мозг заработал в нормальном режиме. Гита поняла, что босоногие мальчики не разглядывают дохлую собаку, а собираются ее унести, и это означало, что они домы. Но для такой работы оба все-таки были слишком малы.
Бандит кружил у ног Гиты, тявкая и подпрыгивая. Гита хотела его приласкать, но тут к ним устремилась какая-то женщина, заколотив одной о другую подошвами снятых чаппал [75] , которые она держала в руках.
– Брысь! Пошел вон! – закричала женщина на Бандита. Она была в сари с накинутым на голову вместо дупатты нижним его краем.
Бандит ее проигнорировал, и она снова захлопала подошвами чаппал. В носу у нее поблескивало кольцо, но браслетов на запястьях не было.
75
Чаппалы – индийские сандалии с ремешком-петелькой для большого пальца.
– Все в порядке! – сказала Гита. – Это моя собака.
Женщина озадаченно кивнула, не спуская глаз с Бандита. Ее замешательство было вполне понятно: в таких деревнях мало кто позволяет себе держать домашних питомцев, поскольку лишний рот в доме никому не нужен. Животных здесь кормили только из практических соображений.
– Ну, лучше уж эта, чем та, – женщина указала подбородком на дохлую бродячую псину, над которой роились мухи.
– Вы кого-то ищете? – спросила Гита. – Я здесь живу, всех знаю, могу подсказать.
– Нет, я тут по своему делу. – Сандалии незнакомка по-прежнему держала в руках.
– О, вы у нас в деревне работаете?
Женщину вопрос как будто позабавил:
– Не то чтобы на постоянке. Прихожу, когда позовут.
Бандит ускакал взглянуть на павшего сородича, засуетился вокруг мальчишек, путаясь у них под ногами и мешая.
– Бандит! – позвала Гита. – Отстань от них!
Мальчик помладше наклонился его погладить.
– Эй! Не смей! – резко крикнула женщина.
– Не бойтесь, – сказала Гита, – мой пес не кусается.