Королевы бандитов
Шрифт:
Непослушными руками Гита подобрала пустые ведра и побрела к своему дому; желудок свело, горло саднило.
Бандит сразу почувствовал, в каком она состоянии, и бросился вылизывать ей лицо. Она какое-то время принимала это утешение, потом отогнала пса и попыталась выровнять дыхание – повторяла «кабадди, кабадди, кабадди», пока голова не закружилась, после чего принялась бродить по периметру небольшой комнаты. Ощущая, как набирает обороты истерика, Гита говорила себе, что теперь придется свыкнуться с содеянным и жить с этим дальше. Раньше она была слишком поглощена мыслями о том, как помочь Фарах «снять кольцо из носа», и не успела подумать, что после убийства Самира ее собственное будущее окажется в неловких ручонках Фарах. Эта женщина не была
День тянулся медленно, Гита изнывала от беспокойства. Ее настроение, видимо, оказалось заразным – Бандит, сделавшись понурым и недовольным, как нарочно, путался под ногами. Она включила радио, попыталась послушать увлекательный рассказ о гиенах на «Гьян Вани», но не смогла сосредоточиться. Сейчас она отчаянно желала видеть одного-единственного человека в мире, который понял бы ее муки. И сама осознавала всю иронию ситуации: тот самый человек, от которого она отмахивалась, как от назойливого комара, сейчас нужен был ей, как прохладная вода в знойный день. И этим человеком была Фарах.
Она все-таки пришла – ближе к вечеру, в обнимку с неизменной тыквой. На ней была белая сальвар-камиз [65] , украшения отсутствовали. Белый шарф-дупатта покрывал ее голову, но черные волосы заметно посвечивали сквозь тонкую ткань. Фарах улыбалась. Едва войдя в дом Гиты, она скинула дупатту на плечи и закружилась на месте:
– Мне ужасно идет образ безутешной вдовы, согласна? – Фарах, вскинув руки, закачалась в танце: – У меня в носу нет кольца! У меня в носу нет кольца! – Она была в таком хорошем настроении, что даже не шикнула на Бандита, наоборот, наклонилась к нему погладить по загривку: – Привет, псинка-апельсинка!
65
Сальвар-камиз – традиционная женская одежда в Индии, состоящая из длинного платья-туники с разрезами внизу по бокам и широких штанов.
Бандит не зарычал, но и на спину не завалился, не подставил пузо, бессовестно требуя дальнейшей ласки, как делал обычно, а стоял и молча на нее поглядывал.
– Эй, да он вроде как меня видит! – весело удивилась Фарах, но наткнулась взглядом на искаженное лицо Гиты и поумерила прыть. – Что с тобой? У тебя, что ли, живот болит? Ну-ка присядь, Гитабен. – Она потянула хозяйку дома за собой и усадила на кровать.
– Нам капец, – сказала Гита, спрятав лицо в ладонях. – А также пиндык и звездец.
Ее так давно все вокруг считали убийцей, что она и сама успела забыть о том, что никого никогда не убивала. Сомнений у нее не было: выпутаться из этой передряги им обоим уже не светит – что могут сделать две деревенские женщины против властей со всеми их ресурсами?
Фарах встала на колени возле кровати, сомкнула ледяные пальцы на запястьях Гиты и попыталась отвести ее руки от лица. Гита сопротивлялась, но Фарах победила. Она заглянула Гите в глаза, заставила посмотреть на себя. Разбитые скулы и нижняя губа уже запеклись у нее кровавой коркой, синяки вокруг глаз приняли зеленовато-желтый оттенок. Фарах явно шла на поправку.
– Нет, с нами все будет в порядке, Гитабен. Все будет отлично. Дело сделано. – Фарах встала; зашуршали траурные одежды. Она принялась прохаживаться туда-обратно по комнате, как весь день делала Гита, но ее мысли были заняты более практическими задачами. – Они уже забрали тело.
– Кто? – машинально спросила Гита.
Фарах махнула рукой:
– Кто-то из домов [66] . Все очень похоже на алкогольное отравление, потому что Самир блевал перед смертью, но я все-таки кремирую его как можно скорее, просто на всякий случай.
66
Гита с удивлением взглянула на Фарах. Раньше она не придавала этому значения, но сейчас до нее вдруг дошло:
– Ты же мусульманка!
– Ну и что? – пожала плечами Фарах. – Ты думаешь, мой пьянчуга был праведником? Можешь не сомневаться: если он не попадет в Джанну [67] , то уж точно не из-за кремации. И в любом случае пусть горит синим пламенем!
Сама Гита не была слишком религиозной. Она ходила в индуистские храмы по большим праздникам, но у нее в доме не было уголка для пуджи [68] , а что еще важнее, там никогда не бывало гостей, которые могли бы ее упрекнуть в отсутствии такового. Зато ее мать была искренне верующей. А может, и нет… может, это привычка заставляла ее каждый день зажигать в лампаде с топленым маслом фитилек, скрученный из хлопковой ткани, и перебирать зернышки джапа-малы [69] , перечисляя мириад божественных имен, по одному на каждое зернышко…
67
Джанна – мусульманский рай.
68
Пуджа – обряд почитания божества в индуизме.
69
Джапа-мала – четки, которые используются в индуистских духовных практиках.
Однако сейчас Гиту охватила тревога. Не потому, что некая высшая сила отныне будет ждать удобного момента, чтобы как следует покарать ее за содеянное, а потому, что она переступила некую мистическую черту. Потому, что возомнила о себе больше, чем должно. Они с Фарах не только решили поиграть в богов, решающих судьбу смертных, но и теперь вот еще нарушили правила погребального ритуала. И почему-то ей казалось, что последнее хуже первого, потому что первое как раз можно было, приложив некоторые усилия и совершив пару моральных кульбитов, оправдать поведением Самира – его угрозами, пороками и домашним насилием.
– Что скажут люди?.. – начала она.
– Мы не можем позволить закопать его, – перебила Фарах. – Вдруг у кого-то потом возникнут сомнения в причине смерти? В «Си-Ай-Ди» [70] такое постоянно показывают – вдову покойного начинают подозревать задним числом в дхокебази [71] , и все такие сразу: «Ой, нет, как же так, улики пропали!» А у нас тут – опа! – жертва-то мусульманин, значит, вдову удастся прижучить, потому что покойника можно выкопать обратно.
70
«Си-Ай-Ди» (C.I.D., «Инспектор уголовного розыска», англ.) – очень популярный и очень длинный индийский сериал о работе полиции, действие которого происходит в Мумбаи. Новые серии регулярно выходили с 1998-го по 2018 г.
71
Мошенничество (гуджарати).
– Эксгумировать, – машинально поправила Гита.
– Ну, типа, да. Без разницы. По-любому, у Самира тут из родни никого не осталось, а сколько у нас всего мусульман в деревне? Трое было, минус один. Я что-то сомневаюсь, что Карем придет ругать меня за то, что я устроила Самиру неправильные похороны. – Фарах бодро пощелкала пальцами. – Да и если что, я всегда могу сказать, что в конторе подписали не те бумажки или что домы всё напутали. Вот видишь, Гитабен, нам осталось самое легкое. Самое трудное ты уже сделала.