Королей убивают неудачники
Шрифт:
— Назначаю тебя трофеем, — объявил он, пряча скульптуру. — И вообще, пора воспитывать в себе Кортеса. А то...
Что «то», он не договорил: ожил амулет. Кто-то приближался к шатру Дениса... причем не просто так — с намерением войти. Завацкий отложил рюкзак и принял мрачный вид — на случай, если гость не догадается спросить разрешения войти. Потом не удержался и хихикнул.
— Эй! Господин Дена Зарай! — донеслось снаружи. Голос показался детективу знакомым. Хриплый, простуженный — тот, что бубнил за спиной, когда тайлилец угрожал перерезать горло Вере. Кажется, он принадлежит
— Айши? Почему Айши?.. — растерялся детектив.
— Я с миром, Дена! Верь мне: без оружия пришел. Ага.
— Ну, так входи.
Полог дернулся раз, другой — безуспешно.
— Он не может, да, — сообщил Галад. — Впусти его, Дена Зарай. Клянусь, мы защитим тебя, если тайлилец задумал дурное.
— Отзови своего беса, ну?.. Я не могу войти, истину говорю тебе!..
Денис с удивлением посмотрел на тигровый глаз. Амулет работал, и как!.. Конечно же, кто-нибудь из магов, которыми так богата земля тшиинская, справится шутя. Обольщаться глупо. Но сам факт! Из всех знакомых Дениса, увлекавшихся созданием защитников, амулеты работали у одного-двух. И то через пень-колоду.
— Входи, Айши, — пригласил он. — Сейчас все будет в порядке.
Полог наконец отдернулся. Несколько секунд тайлилец оторопело рассматривал убранство шатра, а затем расхохотался. Вошел внутрь, поклонился и сел у входа — прямой, как палка, напряженный:
— Это шутка твоих соратников, да?
— Ну-у... — замялся Денис, — вряд ли они имели в виду что-то плохое. Может, навьючили второпях не тот тюк на лошадь. Не знаю... Но розовый шатер — это и в самом деле...
— Розовый — это цвет доблести, — оборвал Айши. — Я о подставке под чайник, да. Поставить ее рядом с походным ложем — это двусмысленный и пошлый намек. Истину говорю!
Денис смущенно заулыбался:
— Да ничего, я не в обиде... Пусть их. А чему, собственно, обязан твоим посещением?..
Почему-то вопрос поставил тайлильца в тупик. Коршун помрачнел. Потер шею, не зная, с чего начать, а потом заявил:
— Так. Тяжко мне. Да.
— Мальчики кровавые в глазах? Да ты присаживайся поудобнее. Не надо у входа сидеть, продует.
Айши покосился на сундук, из-за которого торчала рукоять Жабьего Глаза, и вздохнул:
— У тебя меч торчит над головой. Дурная примета — под лезвиями спать, истину говорю. Я, пожалуй, сяду с этой стороны, если ты не против. Да.
До Завацкого дошло: Коршун изо всех сил старается показать, что не питает по отношению к нему дурных намерений. Он и уселся-то как можно дальше от меча, и руки за спину спрятал. Смех смехом, но, похоже, тайлилец не доверяет сам себе.
— Чаю? Вина? — предложил Денис.
— Чаю. Ага. Ты хороший человек, и эго истина.
Завацкий разлил чай по пиалам и протянул одну из них Айши:
— Как ты можешь судить? Каждый человек хорош и плох одновременно.
— Я чувствую, ага. Сам-то я злодей, верно, но и во мне найдется немного света. Да.
Он отхлебнул из пиалы и задумался. Денис молчал, с интересом поглядывая на собеседника: что дальше?.. Не чаю же он попить пришел.
— Чтобы
Неожиданный поворот разговора сбил Дениса с толку.
— Спасибо, да... Жив-здоров, — смешался он. — Благодарствую.
— Рад слышать. А мой вот... Моего убили, да. Славно он правил, да и человека такого поискать надо, ага... Молю тебя, это истина!.. Не веришь?..
Денис подлил Коршуну чая. Понемногу Айши разговорился:
— Очень мы были дружны с отцом. Я не понимал его, да... Многое осталось несделанным, многое — недоговорено, чего уж там... Слушай же!.. Ты мудр, Дена Зарай, но всего не знаешь. А дело в том, да, что мне было тогда восемнадцать лет. Да. И это истина.
Это истина.
От восемнадцатилетнего трудно ожидать терпимости. Особенно когда он возвращается домой и видит, что за время его отсутствия все переменилось. Что отец умер — господь ведает отчего, а мать... Мать, еще похорон не дождавшись, уж налево смотрит, хвостом вертит.
Поневоле приходится взрослеть. Хоть это и трудно...
Прислуга Айши всерьез не воспринимала. Ну бегает мальчонка — хмурый, щеки надуты, двух слов связать не может, — пусть себе бегает. Разве ж это господин?.. Помилуйте! В саду пропадает, мечом день-деньской машет — ихи, да и только!.. Тайлиль — город торговый. Им править — хватка нужна деловая да расчетливость. А мечом что? Мечом махать — дело нехитрое. Сила есть, ума не надо.
Градоначальница тоже не видела в сыне угрозы. Что с дурачка взять?.. Она строго-настрого запретила слугам сплетничать и на том успокоилась. Но лезвия от макуаля в мешке не утаишь: нашелся добрый человек, рассказал Коршуну об отце. И ведь не тянул за язык никто — само получилось, спьяну. Так Айши узнал правду.
Старого градоначальника отравили. Выяснить имя убийцы труда не представляло: мать Айши любила Бавана. Если бы не сын-коршун, если бы не условности Тшиина... ах эти «если»... сколько горя вы приносите людям!.. — быть бы госпоже градоначальнице королевой. Жить бы во дворе, пить-есть с золота, носить шелка и атлас.
Собственно, к тому и шло. Баван прислал в Тайлиль сватов, все формальности уладили... Дело оставалось за малым: мертвого градоначальника закопать да церковников уломать, чтобы срок траура поменьше сделали. Все-таки тридцать лет много, вполне года хватит. И все бы стали счастливы.
Все, да не все.
Понять, что нашло на Айши, — невозможно. Одни говорят, дух-де старого правителя одержал юнца, другие — ревность помутила разум... Юноша отыскал могучего колдуна и попросил — нет, потребовал! — сотворить богомерзкое дело.
Трижды Господин Кедра отказывался. Упорство
Айши не знало границ; он улещивал, умолял, угрожал... Наконец маг сдался. Перед синим часом, в ложное время он прибыл в Тайлиль и сотворил все необходимые ритуалы. Старый градоначальник встал из могилы и обличил убийц. Как Айши и ожидал, преступником оказался Баван.