Короли и советники
Шрифт:
— Вот оно что, — задумался джордайн. — Какой хитрый ход, учитывая, что у Франдо было совсем немного времени на его разработку. У него должно быть больше мозгов, чем я или ты могли представить.
— Кто знает? — протянула она. Маттео вздохнул.
— Тзигона, почему ты непременно должна придумать какую-то невероятную историю?
— Надо практиковаться, знаешь ли, — ответила она, пожав плечами, и похлопала по деревянной скамье. — Лучше посиди. Мы здесь, скорее всего надолго.
— Пока не явится гончая, — помрачнел
Она встретилась с ним взглядами.
— Всю свою жизнь я скрывалась от магов и гончих, — ответила она тихо. — Однажды меня поймали. Я бежала, но прежде очень хорошо узнала, до какой степени все бывает серьезно. Вот этому можешь верить: если я не выберусь отсюда, мне конец.
Маттео задумчиво кивнул.
— Значит ты все-таки маг.
— Тебе обязательно вечно петь эту песню? Говорю тебе, я не маг, — отрезала она. — Меня не обучали, я ни разу в жизни не ходила в чародейские школы, меня даже никогда не проверяли на одаренность.
Маттео подозревал, что все сказанное было правдой — до некоторой степени. Он уселся рядом с ней.
— В то, что суд над тобой может закончиться смертным приговором, я верю. Однако кажется, воровство — наименьшее из твоих преступлений.
— Сравни наши с тобой ситуации, — предложила девушка. — Я была уличным артистом, зарабатывая на жизнь трюками, которые по идее никак не связаны с магией. Если докажут обратное, мне придется расплачиваться. Как с джордайни.
Он подумал об Андрисе, о цене, которую взыскали с его друга. Не в его силах было стоять в стороне, допустив повторения подобного. Спустя миг он поднял взгляд, и Тзигона увидела в его глазах решимость.
Девушка кивнула, и начала излагать план. Маттео почти видел, как крутятся в ее голове колесики, словно в механических игрушках королевы.
— Я хочу, чтобы ты встал вот здесь, в дальнем углу, где тени глубже. Накинь белый плащ на плечи. Повернись спиной к двери, пусть первое, что заметят открыв дверь — некий джордайн, с невидимым лицом. Ты едва-едва выше Кассии. Может сработать.
Он быстро понял, к чему ведет Тзигона. Но выдать себя за джордайна — серьезное преступление, даже когда один из них притворяется другим.
— Это действительно необходимо?
— Как знаешь. Ты вообще-то жить хочешь? Лично мне это занятие нравится.
Маттео кивнул, поднялся и занял указанное место, положив руки на кинжалы.
Тзигона встала и подошла к двери.
— Стража! — потребовала она безапелляционным тоном. Из ее уст раздавался голос Кассии, сильный, привыкший повелевать. — Откройте дверь немедленно.
К двери подошел стражник, покосился на джордайна в тени и сделал предположение, на которое Тзигона и надеялась. Он достал ключ, и, согнувшись, стал отпирать дверь.
Ухватив его за волосы обеими руками, Тзигона со всей силы ударила его головой о дверь. Стражник упал без чувств. Ключ остался в
Быстрым движением она довершила начатое стражником, и, жестом указав Маттео следовать за ней, метнулась к узкой винтовой лестнице, шедшей вдоль внутренней стены башни.
Маттео побежал, зная, что оставляет позади. Спасение Тзигоны могло закончиться только одним: он никогда больше не вернется к известной ему жизни.
Впрочем, выбор был не нов. Маттео просто сделал еще один шаг на пути, начатом, когда он встал между Тзигоной и вемиком. В день, когда умер Андрис. В тот день, понял он неожиданно, когда его безоговорочная вера в орден джордайни обрушилась и умерла.
Странное опустошение охватило его по пути из башни. Он джордайн, давший клятву служения истине, Халруаа и лордам-чародеям. Так было всю его жизнь; все, что он знал. Невозможно было представить что-либо иное.
Но прежде надо выжить. Они добежали до вершины башни, протиснулись в окно и спустились по лианам, как-то проросшим вдоль гладких мраморных стен. Оттуда к стенам, и далее к ветвям первого в череде деревьев. Но на всей дороге до лиственного укрытия гингко Тзигоны никто из них не проронил ни слова.
Наблюдая, как Тзигона достает из тайника сушеные рационы и флягу с водой, Маттео осведомился:
— Ты знаешь каждое такое дерево в стране?
— Одно или два в каждом городе и большом поселке, — кивнула она. — Мне приходится постоянно перемещаться — думаю, нет нужды объяснять причину.
— Как раз объяснение я хотел бы услышать, — возразил Маттео. — Что ты ищешь? Чем можно оправдать риск, которому ты себя подвергаешь?
В кои-то веки ответ Тзигоны был короток и прост.
— Я хочу узнать свое происхождение.
Маттео нахмурился.
— Это так важно?
— Понимаю, почему тебе так не кажется. У тебя никогда не было семьи.
— Все джордайни попадают в школу вскоре после рождения, — согласился он. — Таковы традиции.
— Но ты никогда даже не задумывался, кто твои родственники?
Он поразмыслил.
— Время от времени, да, я гадал кто подарил мне жизнь. Но все джордайни мои братья, и мне хватало этого. Для тебя все по-другому, верно?
— Да, — коротко подтвердила девушка. — У меня была мать, и я не успокоюсь пока не найду ее. Ты не интересовался, что случилось с твоей?
— Она была взрослой женщиной, когда родила. Насколько я понимаю, рождение джордайна обычно предсказывается составителями пар, так что она с самого начала знала, что с ребенком придется расстаться. Это делается добровольно, во благо страны. Родителям выплачивается компенсация за то, что у них не будет ребенка, который позаботится об их старости, кроме того, им достается уважение за принесенную жертву.
Тзигона долго, внимательно смотрела на его.
— Пойдем, — отрывисто бросила она и полезла вниз по дереву.