Короли и Звездочеты
Шрифт:
– Он еле дышит!
– крикнул Сашка, подбежав ближе.
Серега дернулся, чуть качнул головой и попытался что-то ответить. Глаза его - светло-карие - блестели нехорошим, больным блеском.
– Его надо срочно в клинику, - решительно поставил диагноз Лукин, нащупав слабый пульс и наскоро оглядев ранения.
– Евгений Аристархович, он что, умирает?
– не поверил Сашка очевидному.
– Вы ведь его спасете, правда?
– и побежал в гараж.
Лукин поморщился. Сел на корточки, еще раз посмотрел пациента. На руке - касательное
Пока Лукин обдумывал будущие открытия, Сашка совершенно случайно обнаружил свой собственный необъяснимый феномен.
– Погодите-ка, - спросил он сам себя, отпирая гаражные ворота.
– Серега здесь, а где Волчановский? И остальные ребята? И сфинкс? Ворота открыты поче…
Кто-то очень цепко схватил Глюнова за глотку, и «му?» пришлось проглотить.
Аспирант единым рывком был втянут внутрь гаража, очки слетели, когда ко лбу его приставили что-то холодное, круглое, после чего Сашку толкнули так, чтобы на его лицо падал свет фонаря.
– Вроде, глаза обычные, - прошептал Ноздрянин, на несколько миллиметров убирая пистолет от Сашкиного лба.
– Это ничего не значит, - агрессивно возразил Догонюзайца.
– Боулинг - не кошка какая крылатая, он после своих «чудес» следов не оставляет. О чем вы с Боулингом толковали так долго, а?
– Да мы вовсе не… лифт сам застрял… - попытался оправдаться Саша.
Ни Ноздрянин, ни Догонюзайца не были склонны слушать о технических подробностях. Глюнов повернул открытые ладони вверх, показывая, что не собирается драться. Но и стоять полночи под дулом пистолета ему некогда:
– Там Серега умирает. Правда.
Догонюзайца нехотя подтвердил, что да, кровавый след через всё подземелье виден… Не жилец парень. Более практичный Ноздрянин уже подавал ключи от автомобиля и поднятые с пола очки.
– А с Лукиным мы договаривались, как нейтрализовать сфинкса, - добавил Саша, возвращая очки на переносицу.
– Можете не верить, но это правда. И, если хотите, можете ко мне присоединиться.
– К тебе, Пингвин?
– хмыкнул Ноздрянин.
– Ты, давай, вези Боулинга и Барабашку, чтоб под ногами не мешались. А мы тут сами постараемся…
– Как Волчановский?- уточнил Глюнов.
– Или как Волков?
Охранники переглянулись.
– Ты это… Пингвин, ты о чем?
Прячущегося под колесами джипа Черепунчика Саша скорее учуял, чем увидел. Поднял зверушку, не таясь, положил ее под заднее сидение.
– О том, что вы не знаете, как со сфинксом справиться, а значит, кончите так же, как они.
– А ты, типа, знаешь?
– с иронией уточнил, поигрывая мускулами и выпячивая квадратную тяжелую челюсть, Ноздрянин.
– Я знаю того, кто точно знает, как сражаться со сфинксами, - ответил Саша, садясь за руль.
– И как уговорить его помочь нам. Так
– Мы поняли, - отмахнулся Догонюзайца.
– До встречи за забором клиники через полчаса.
– Нет, - поправил Сашка, - До встречи завтра на рассвете у фермы Курезадова.
– Спохватился и на всякий случай уточнил.
– Кролик действительно был большой?
Ноздрянин не понял, какой кролик имеется в виду, а Догонюзайца развел руки, обозначая, что не кроль то был, а полноценная лошадь.
– Тогда точно она раньше завтрашнего утра не проголодается.
XVIII. ТАЙМ-АУТ
Чтоб уравновесить бурные события, которые Судьба щедрою рукою отвесила сотрудникам Объекта, обитатели окрестностей - в частности, все люди и не-люди, проходящие лечение в экспериментальном оздоровительном Центре, временно лишенным чуткого руководства доктора Лукина, а также господин Курезадов с чадами и домочадцами, плюс два-три десятка приехавших на выходные туристов-»ролевиков», - все они наслаждались теплым спокойным летним вечером.
После полдника, который Лотринаэн отведал с большим аппетитом, отец Гильдебран торжественно объявил, что пациент покинул порог небытия и находится на верном, но о-очень долгом пути к выздоровлению. Еще бы как-нибудь ума вложить в остроухую головушку… Попытка извлечь из подпространственного «кармана» взятые с собой в дорогу магические припасы и любимый посох закончилась относительно успешно. С пятого раза Лот сумел добраться до сухих листьев земляники, барсучьего жира, отвара коры фносского кедра. Пожалел, что на поиски в подпространственном кармане собственного волшебного посоха не хватает маны, попросил у Марины Николаевны спиртовку, кастрюльку, цветков наперстянки, ягод боярышника, корневища лютика и прямо в палате, сидя на полу среди горшков с пышно цветущими орхидеями, вдохновенно сотворил для отца Гильдебрана микстуру, облегчающую сердечные боли. Женщина следила за процессом создания зелья глазами, расширившимися от удивления. Ей это очень шло, и Лот старался, как мог: подробно объяснял действие каждого из ингредиентов, аккуратно помешивал закипающую смесь круговыми движениями нацеленного на кастрюльку указательного пальца и попутно читал стихи. (Это уже было чистой воды бахвальством, поскольку стихи Лот читал на староэльфийском, время от времени отвлекаясь от помешивания и сопровождая декламацию почти магическими пассами - вроде как читал заклинание). Отец Гильдебран наблюдал за представлением молча; кротко, безропотно принял готовую микстуру и торжественно обещал принимать утром и вечером по две столовых ложки.
После чего, демонстративно охая и придерживаясь за грудь, попросил Марину Николаевну проводить его в палату.
Хитрец… Тоже мне, блюститель нравственности…
Оставшись в одиночестве, Лотринаэн потратил некоторое время, изучая незнакомые цветы под названием «орхидеи», пока не прибежала всполошенная девушка в белой короткой мантии и не забрала их, чтобы отнести хозяину.
Он сел, поджав ноги, на кровать, поднял вверх ладони и попробовал медитировать. Быстро утомился, прилег и, заложив руки за голову, принялся размышлять о сложившейся ситуации. Сейчас, когда не надо было хорохориться и изображать из себя бодрого, оптимистичного «сына леса», настроение полуэльфа стремительно падало в черную пропасть отчаяния.