Короли в изгнании

Мах Макс

– Что-то случилось, господа? – спросил он с положенными в данной ситуаций интонациями тревоги и удивления у подходящих к ним людей.

Виктор и Макс тоже вылезли из машины по обе ее стороны. При этом Виктор смотрел на тех, кто шел к ним сзади, а Макс соответственно, наоборот, на тех, кто шел от встречных автомашин. Люди эти Виктору решительно не понравились. Собранные такие, деловитые, умелые.

– Что-то случилось? – растерянно повторил Гиди, ссутулившийся и даже как бы ужавшийся в размерах.

– Служба безопасности! – грозно заявил коренастый мужчина, подходивший к ним от черного джипа. Теперь в свете ярких фонарей на мосту было отчетливо видно, что джип черный.

«Контрразведка?» – удивился было Виктор и тут же понял, что человек врет.

– Предъявите, пожалуйста, документы! – Прозвучало

это категорически, но Виктор селезенкой чувствовал – не нужны этим людям, уже вплотную приблизившимся к ним и профессионально взявшим их в кольцо, никакие документы.

«Бутафорят, сволочи», – усмехнулся он про себя и начал охлопывать себя, как если бы искал документы. Выглядело это, должно быть, комично. Мужик в каком-то неведомом, но явно военного образца комбинезоне, увешанный кучей всяких очень специальных побрякушек и с боевым шлемом, откинутым назад, ищет документы. Цирк! И неведомые люди, пришедшие за ними и действовавшие, как профессионалы, а значит, таковыми и бывшие, на его пантомиму не купились, но внимание все-таки рассредоточили.

Виктор прыгнул сразу, как только почувствовал – пора! Он знал, что обычные профи Земли – во всяком случае, той Земли, которую он помнил, – отследить его прыжок не могли. И парировать три удара, которые он нанес одновременно двумя руками и ногой, не могли тоже. А ведь он еще успел заметить, как буквально растворился в воздухе Макс, движение которого Виктор засек только благодаря многолетним тренировкам с обоими Ё, Ликой, Викой и Мешем, и как замедленно, по их меркам, но все же достаточно быстро отреагировал на их стремительную атаку Гиди.

«Есть! – мысленно проорал он, чувствуя, как правая нога пробивает выделенную для нее чужую грудь, а руки рубят кадык слева и переносицу справа. – Такая! – Он перевернулся в воздухе, упал на руки, оттолкнулся и ушел вверх, снова переворачиваясь, теперь уже назад. – Партия!» – Виктор с ходу нанес удар ногой в мягкость чьего-то живота, откинул левой рукой в сторону мешавшего обзору человека, и, выхватив бластер, сжег серией мгновенных импульсов сразу три автомобиля. В тот же миг откуда-то сзади его достало дуновение жара. Обернувшись, он увидел в ярком свете вспыхнувших машин темные исковерканные тела на асфальте и снова материализовавшегося метрах в тридцати от него Макса, неторопливо вкладывающего бластер в кобуру. Гиди как раз доломал своего противника, быстро оглядел поле битвы и, покачав головой, сказал:

– Ну вы и… Поехали!

Он подхватил с земли свою широкополую шляпу, напялил ее поверх черной ермолки и полез в машину. Виктор и Макс, не задерживаясь, последовали его примеру, и через несколько секунд «ламборджини» уже объезжал погребальные костры сожженных лазерным огнем автомашин.

– И кто же это был? – спросил Виктор минуту спустя, когда, вырвавшись с охваченного паникой моста, Гиди свернул в первый же возникший на их пути переулок. – Конкурирующая фирма, я так понимаю?

– Французы! – коротко бросил Гиди, бросая несущуюся на предельной скорости машину в очередной резкий поворот. – Они никак не могут привыкнуть, что здесь не Франция.

«Забавно, – подумал Виктор. – А французы-то тут при чем?»

Машина стремительно петляла по улицам и переулкам, проникая, судя по виду домов, все глубже в лабиринт старого небрежно спланированного города, а затем еще глубже, туда, где никакой планировки отродясь и не было.

– Все, отсюда пешком, – еще через минуту бросил Гида и заглушил мотор.

Машина остановилась на пустой узкой улочке, ограниченной с одной стороны крепостной стеной, а с другой – старыми, пожалуй, правильнее было бы сказать, древними, домами, сложенными из потемневшего от времени иерусалимского камня. Утро еще не успело войти в силу, а фонари здесь были редкими и слабыми, так что улочка все еще досматривала ночные сны. Они быстро выбрались из машины и пошли за своим провожатым, едва видимым в плотной предрассветной мгле в нескольких шагах впереди. Гиди вел их через лабиринт переулков, проходных дворов, лестниц и лесенок, и конечно, дверей, которые открывались перед ними, чтобы пропустить к другим дверям, выпускавшим их на совершенно других улицах старого города. При этом людей, отворявших им двери, они практически не видели – вернее, видеть не должны были, но о свойствах линз

штурмового комплекса здесь никто ничего не знал. Гиди обменивался с бесплотными тенями в сумраке неосвещенных помещений короткими невразумительными репликами, и они шли дальше.

Наконец они оказались на улочке, название которой было Виктору уже знакомо. Табличка на доме напротив на иврите и по-французски сообщала, что это улица Моше Рабейну. Ну и дом номер 17 не заставил себя ждать, оказавшись четвертым от подворотни, из которой они на улицу и вышли. Тихий стук в деревянную, крашенную охрой дверь, короткий обмен репликами через забранное частой решеткой крохотное оконце в ней, и дверь открылась, приглашая их войти. Они спустились на несколько ступеней, оказавшись сразу где-то на полметра ниже уровня брусчатой мостовой, и по темному узкому коридору проследовали вслед за Гиди в глубину дома. Открылась дверь, пропустив их в небольшую комнату, где трое типичных ешиботников [62] читали книги, сидя около узкого деревянного стола. Впрочем, Виктор никаких иллюзий по этому поводу не питал, он уже понял, что ешиботники бывают разные, вернее, вспомнил то, что знал по своему земному опыту. Пройдя через комнату – евреи даже головы не подняли от своих мудрых книг, – они прошли в еще одну, последнюю, как оказалось, дверь и очутились в просторном помещении с узкими стрельчатыми окнами, закрытыми снаружи ставнями. В комнате было светло, а воздух был сух и прохладен – Виктор уловил тихое гудение кондиционера. Обставлена комната была простой, но солидной, тяжелой и старой, деревянной мебелью. У круглого стола, покрытого белой с цветными вышивками скатертью, сидел в кресле старик с белоснежной бородой, одетый как верующий еврей, но не в шляпе, а в плоской меховой шапке.

62

Ешиботник – ученик еврейского религиозного училища – ешивы.

«Адмор, [63] – прикинул Виктор, входя и рассматривая хозяина. – Или это у них как-то по-другому называется?»

Старик бросил быстрый взгляд на Гиди, и тот, поклонившись, сказал:

– Доброе утро, рабби! Наши гости говорят на иврите.

– Доброе утро, господа, – улыбнулся раввин, с видимым интересом рассматривая Виктора и Макса. На Максе его взгляд задержался чуть дольше, чем на Викторе. – Проходите, пожалуйста. Садитесь.

Он сделал приглашающий жест, показывая на стулья с высокими спинками.

63

Адмор (аббревиатура слов адонену морену ве-раббену: «господин, учитель и наставник наш», (ивр.) – обычно титул хасидских цадиков, т. е. глав религиозных групп.

– Как прошло ваше путешествие? – спросил он, когда они, коротко поздоровавшись, прошли к предложенным им стульям. – Все ли у вас благополучно?

– Нас пытались захватить французы, – тихо сказал Гиди.

– Вас или тебя?

– Думаю, что им нужен был я, но они видели наших гостей.

– Нехорошо, – покачал головой старик. – Надеюсь, они не смогли вас проследить?

– Ни в коем случае, рабби, – быстро, но уверенно ответил Гиди.

– Тогда присядь, сынок, – сказал раввин, снова оборачиваясь к Виктору и Максу. – Присядь, отдохни, послушай.

Над столом повисла тишина. Виктор и Макс молчали, ожидая продолжения. Гиди, тихо отошедший к стене, сел на стул и замер, несколько секунд молчал и рав.

– Меня зовут Шулем, – сказал он наконец.

– Моше, – ответил вежливостью на вежливость Макс.

– Виктор, – добавил Виктор от себя.

– Интересно, – сказал на это рав Шулем. – Интересно. Один еврей и один гой. [64] Интересно.

– Не хотите ли чего-нибудь выпить с дороги? – поинтересовался он, снова улыбнувшись. – Чай, кофе… Может быть, сок?

64

Гой – не еврей (ивр.).