Коромысло Дьявола
Шрифт:
Филипп и без компьютера, бесстрастно следящего за физиологическим состоянием объекта, отлично отметил, как ведьма лихорадочно исследует окружающую обстановку всеми ей доступными магическими методами. «Во где монстрятина!»
Не дожидаясь, когда на нем остановится колдовской блуждающий взгляд, согласно разработанным арматорским планам, он взялся изгонять из нее бесов последовательными концентрическими ударами довольно мощной теургии. Однако всякий раз, казалось, когда он совсем окружил, загнал в угол ее ведьмовскую сущность, словно бы тугой, склизкий мылкий узел, комок с гибкими
— С конъюрацией дохлый номер, Ника. Как ты и предполагала, — признался в неудаче Филипп. — Давай я ее, ведьму косоглазую, лучиком «ледяного огня» малость приласкаю.
— Не надо. Хотя бы она без жемчужины, принудительная фригидность ничегошеньки не изменит… Не в камешке ее суть. Ведьмой была, ведьмой и без оргазмов останется, коль скоро кормится за счет сексуальной магии своих жертв.
Она — мул, тупиковая мутация, рыцарь Филипп. Подчистую наголо стерильна. У нее в яичниках ни одной яйцеклетки и хренова туча гормонов. От фаллопиевых труб одно название. Матка недоразвита. Анатомически и гинекологически она не женщина, Фил, а блуд ходячий…
Нутром ощутив своим извращенным некоторую слабость близ стоящего мужчины, черная вдова взялась всем телесным сексуальным колдовством за Филиппа.
Но тут же в его восприятии возник отвратительнейший образ почему-то полулитровой стеклянной банки с отвратным мутным пивом, где плавают гнусные размокшие окурки старорежимных папирос «Беломорканал». Как-нибудь иначе он не воспринимал не эту женщину-ведьму, но отныне сей малоодушевленный предмет теургического воздействия.
Притворная растерянность, как тактическая уловка, рыцарю Филиппу нимало не помогла. Ведьма вновь скользко увернулась от его сильного удара, кажется, способного вышибить из любой грешной и нечестивой плоти всяческих бесов блудодейства и любострастия.
«Эх, мне бы силу да точность литовского адепта, я б тебе, лахудра, отделил козлов от баранов, из рака ноги!»
Филипп отступил на пару шагов, прикрылся ментальным щитом инквизитора, собираясь с духом и силами. Черная вдова внаглую воодушевилась, напряглась, стала пробовать прочность удерживающих ее уз, физических и теургических. И тут сызнова вступила в дело кавалерственная дама-зелот Вероника, многозначительно поигрывая никелированным револьвером-инъектором.
— Давай-давай, моя миленькая. Только и ждем, все глазыньки проглядели, когда же ты нам во всей красе суккуба покажешься. Слаба ведь плоть человеческая, ох слаба…
Свастику посолонь хочешь, ненаглядная? Слева-справа по яичникам, в сись-пись, по всей ростовой фигуре? Так мы завсегда пожалуйста по твоему демону «катящееся солнышко» пустим в два ствола.
Единым духом, ей-ей!
Ведьма мигом окаменела, замерла и подчеркнуто бессильно расслабилась в тетрагональных путах. Как видно, подыхать в демонском обличье ей не очень-то хотелось. Меж тем, в человеческом виде, — она знала и надеялась, — можно рассчитывать на определенное снисхождение, религиозное всепрощение и кое-какое человеколюбие, что проповедуют ныне рыцари и дамы ордена Благодати Господней.
Для этого
— Ни я, ни Господь наш Триединый вряд ли нуждаемся в твоем покаянии, нечестивое творение. Все же прощение возможно в неизреченном благорасположении Господнем. Посему мы предоставим тебе время и возможность осознать твои смертные грехи и в некоей мере раскаяться в содеянном.
Соблаговолите учинить намеченную процедуру, Вероника Афанасьевна. Прошу вас, кавалерственная дама-зелот…
Вероника изумленно («ей-ей!») воззрилась на Филиппа, негаданно начавшего главенствовать в акции. Тем не менее повиновалась и приступила к непосредственным манипуляциям по обезвреживанию черной вдовы.
«Богородица, царица-матушка, он же произвольно от литвинского прикрытия силу перекачивает! Никого не спросясь. Ну дает копоти, неофит!»
Могучая теургическая поддержка инквизитора Филиппа, фундаментально усиленная близким присутствием рыцаря-адепта, ей гарантирована. Вероника отточенными движениями заменила несколько фармацевтических унитарных зарядов в револьвере и со зловещим щелканьем крутанула барабан. «Ща-а-с, сучка, мы тебе устроим прошмандец! Вкрутую…»
Инквизитор Филипп немного отошел поодаль. В обманчиво беспечной вольной позе безучастно прислонился к двери ванной комнаты. Ситуацию он не выпускал из-под контроля и держал удобный сектор обстрела. «В случае оперативной необходимости. По обстановке».
Несгибаемый рыцарь-инквизитор бестрепетно выслушивал должные хирургические и операционные разъяснения дамы-зелота. Быть может, доктор Ника психологически готовит как бы то ни было ей подопечного неофита. То ли словесно настраивает себя саму, то ли бесовскую пациентку на предстоящие муки и вивисекции жестокого экзорцизма?
— Слово «пациент», моя миленькая, означает «терпеливый». Ох больно и мучительно изгонять бесов, чтоб ты знала. Без неуместной для тебя анестезии.
Ожидает тебе, милашка, полное хирургическое удаление малых половых губ и купирование, подрезка больших с последующим иссечением стенок влагалища. Резаные края мы аккуратно соединим и зашьем. Я тебе только дренаж для мочеиспускания оставлю, потому что с женскими менструациями ты знакома лишь теоретически.
Сама знаешь: у тебя все-все быстренько зарастет, чистенько заживет, регенерирует, надежно закупориться… Станешь ты у нас опять, так сказать, чиста и девственна…
А чтоб у тебя, нечестивого творения, не возникло пошлое желание заново как-нибудь раскупорить сосуд зла, чтоб ты и думать о сексе-коитусе страшилась, предписано тебе испытать ранее тобой непознанные женские родовые муки.
Страшно, чать? О вижу, ты совсем готова, моя миленькая! У тебя кровь быстрее сворачивается, скелетные мышцы красивенько релаксируют… Приятненько иметь дело с такой послушной пациенточкой. Но рожать ежиков колючих ты, ведьмочка, у нас равно станешь в адских муках. Как положено нечестивому творению. Не раз и не два… Чтоб и думать, вспоминать боялась о пагубном сосуде зла промеж ног!