Корона мира
Шрифт:
— Да не сочтет месьор меня сумасшедшим, но престранные обстоятельства вынуждают меня задать тебе этот вопрос. Не Бейдиганд ли по прозвищу Справедливый зовут тебя?
— А если и так, что же здесь странного? — спокойно ответил вопросом на вопрос жрец. — Да, имя мое Бейдиганд, а зовут меня Справедливым, что, вне всякого сомнения, неверно. Ты опасаешься, что я сейчас растаю как видение? Можешь дотронуться до меня, и ты убедишься, что это не так.
— Я верю тебе, почтенный, — поклонился Тэн И. — Вино, коим ты щедро поделился со мной, не оставляет места для сомнений. Скажи мне, где произрастает виноград, из которого его изготовили? Я много странствовал и немало знаю о яствах и винах, но подобного не пробовал ни разу. Это некий северный род винограда?
— Он
Как же ты попал в лодку? Откуда? И где твоя кожаная ладья и твои люди? И где мы теперь? И далек ли берег? И что за остров, о коем ты упомянул? И, наконец, прости меня за многословие, кто же ты сам? Дух? Вестник Митры? Архонт?
— Не спеши. Пей вино и слушай, — улыбнулся «призрак». — Мой кожаный челн зовется каррой. Мы встретили вас посреди моря. Своих людей — а было их ныне десятеро — я отпустил. Находитесь вы ныне в океане. Если угодно, называй его Закатным, но помни: воды — едины и омывают все берега. Далека ли суша? И да, и нет. Прежде чем ответить на этот вопрос, я должен знать, как вы попали сюда. У моего острова много имен. Зови его Зеленым. Наконец, кто я? Колдун, чернокнижник, маг или дух?
Бейдиганд забрал пустую кружку из рук внимавшего ему кхитайца, поставил ее рядом с собой на банку, вновь порылся эа пазухой и вытащил большое румяное и сочное яблоко, от коего исходил замечательный аромат. На черенке остался еще совсем зеленый листочек. Придирчиво осмотрев плод, жрец обтер, его полой хламиды и вручил кхитайцу.
— Подкрепись. Сразу после долгого голодания лучше не вкушать грубого хлеба и солонины, — назидательно, с видом человека, знающего предмет досконально, изрек Бейдиганд Справедливый.
Тэн И, благоразумно стараясь не то что не перечить гостю, но и не прерывать его, не преминул последовать данному совету. Яблоко оказалось на диво сытным и вкусным.
— Это из садов нашего острова, — не без гордости за свое угощение заметил жрец. — Итак, кто же я такой? Не думаешь ли ты, что право на долгую жизнь могут иметь не только духи, демоны, колдуны, чернокнижники, жрецы Сета? Отчего бы честным людям не пожить подольше во благо себе и другим?
— Справедливо, — согласился Тэн И. — Но не является ли смерть, ждущая всякого в конце пути, даром Митры светозарного для всех? Не есть ли это ступень к совершенству для следовавших Брте и воздаяние совратившимся Дрэгой, дабы осознали глубину падения своего и покаялись в конце времен?
— Без сомнения, — быстро согласился Бейдиганд. — Но не есть ли и жизнь дар Митры? Ужели чистота мысли, слова и дела обречены столь быстро покидать сей мир? Не ими ли жива Арта? — Жрец пытливо взглянул на кхитайца, и в глазах его заплясали веселые искорки, — Или открытие мира не угодно Митре вездесущему?
— Я — не призрак и не дух. Я — человек, — просто сказал Бейдиганд. — Митра позволяет мне жить, и я живу и стараюсь не огорчить Его.
— Сколько тебе лет, почтенный? — не удержался от вопроса Тэн И. Яблоко было большое, и кхитаец, увлеченный рассказом, несмотря на голод, справился с ним едва на четверть. — И я ни разу ничего не слышал о Зеленом острове…
— Лет мне побольше, чем вашей Аквилонии, Ты ведь оттуда?
— Я из Западного Кхитая, — несколько огорчился подобным невниманием к его родине со стороны столь сведущего мужа Тэн И. — Это к восходу от Вилайет. А сейчас, ты прав, я служу государю Аквилонии.
— Вот видишь! — воскликнул Бейдиганд Справедливый, доставая из-за пазухи еще одно такое же яблоко — для себя. — Мир столь необъятен, что мне не хватило и полутора тысяч зим, чтобы дойти до Внутреннего моря! Неудивительно, что и ты не знаешь о Зеленом острове. Хотя если бы ты был родом с побережья, то знал бы, сколько раз моряки видели далеко на Закате разные острова, а некоторые и бывали на них. А об удачливых рыбаках, каждый год ходивших на путину куда-то во владения морского Бога, тебе известно? А про Хенгиста Злосчастного,
— Про Хенгиста — да, — похвастался Тэн И, прерывая разговорившегося ровесника блаженного Эпимитриуса, забывшего даже надкусить яблоко. — Брат Касталиус вчера поведал нам о нем. Так он тоже не призрак?
— Нет, — покачал головой Бейдиганд. — Но речь сейчас не о нем. Итак, Зеленый остров. Брат Касталиус о нем не поведал?
— Нет. Вчера у нас было для этого мало времени, поскольку…
— Твой рассказ впереди, — остановил его Бейдиганд. — Это было очень давно, когда хляби морские еще не сомкнулись над Атлантидой. А еще много раньше Закатный материк тоже был гораздо больше, нежели сейчас. Крайняя к Закату часть его канула на дно еще до появления Атлантиды, но некоторые земли остались существовать как острова. Их населяли уцелевшие после той древней катастрофы пастухи-овцеводы — народ простой и грубоватый. Управляли ими немногие вожди и песнопевцы, не павшие в жестоких битвах тех давних дней и не уплывшие в Атлантиду или на Закатный материк. Так и было дано начало Островам В Тумане, о коих говорят сказки Зингары, Аргоса и Ванахейма. И кое-кто еще им верит и поступает верно! Сколько рыбаков искали эти самые владения Морского Короля! Сколько мореходов ушло к Островам Счастья! А уж пираты просто обыскались их — думали, раз счастье — значит золото! И очень немногие добрались до нас, — понимающе и грустно улыбнулся Бейдиганд.
— Почему же так произошло, почтенный? — осведомился Тэн И. — Ты ведь только что сам заметил, что все воды едины. А если так, то…
— В этом и есть загадка Островов. — Бейдиганд ласково погладил свой шероховатый — теплый, наверно, на ощупь — посох. — Как будто невидимая пелена стоит меж нами и Закатным материком, Я плаваю по всем морям и неизменно возвращаюсь в наш Гленллан, где старый храм из серого гранита на зеленом холме. А другие проходят мимо и исчезают далеко на закате в мглистых туманах, где им суждено спать на скалистых островах или вечно блуждать в тоске по пустынным свинцовым волнам. И далеко не каждый рыбарь находит нас. А кому-то везет, и он видит Исчезающий остров. Он то стоит высоко над морем, и приходится взбираться по его каменным лестницам, чтобы одолеть скалы и попасть на его поля, то спелые тучные колосья едва выступают над соленой хлябью. Тем, кто видел его, сопутствует всю жизнь удача. И много еще чудес хранит море, — поспешил закончить жрец, понимая, что слишком распространяется, а ошеломленный слушатель может спрашивать без конца. — Потому и был я столь изумлен, увидев вас здесь. Берег нашего острова в двадцати лигах на полночь и закат. Наверно, вам позволено было преодолеть пелену. Я не могу допустить, чтобы вы ушли отсюда, не восполнив ваши запасы воды и пищи. Если ты достаточно восстановил свои силы, то нет нужды беспокоить твоих товарищей. Я еще достаточно крепок, чтобы держать весло.
— Почту за честь сидеть рядом с таким великим мужем, — серьезно сказал Тэн И. Вопреки опасениям жреца, он вовсе не собирался засыпать его вопросами. — Сегодня мне явилось доказательство существования богов. Это больше, чем знание. Это оправдывает мою жизнь.
Бейдиганд поднялся со скамьи и уверенно встал во весь рост в небольшом качающемся яле. Он и вправду не был высок, но удивительно благороден и осанист. Казалось, кхитаец видел перед собой не просто ученого жреца, но всю историю земли, озаренной светом всевидящего Митры. Полторы тысячи лет! Сколько же знаний хранил он в своей памяти!
Бейдиганд не сказал ничего, только снял амулет и положил его на дно лодки, чтобы не мешал грести. Потом присел на банку рядом с Тэн И.
Возьми весло. И расскажи мне, как случилось, что вы оказались здесь. И кто твои товарищи?
— Тот молодой месьор, белобрысый, — начал объяснять кхитаец, взявшись за одно из чудом не унесенных волнами весел, — Хорса из Гандерланда. Поверенный короля Аквилонии Конана. Второй — жрец-митрианец из Тарантии. Но он уже двадцать лет странствует по морям. Вчера ему пришлось изображать тебя…