Корона мира
Шрифт:
— Откуда он нас знает? — недоуменно спросил у градоначальника принц Конти.
Многоопытный аргосец только плечами пожал.
— Да вот уж знаю, — заухал совой Озимандия. Так он смеялся. — Знаю и то, зачем вы тут собрались. Можете мне ничего не говорить: о том, что похитили прекрасную Этайн, я знаю. О том, что пропал король, с самого утра судачит вся кухня и скрипторий. Я об этом подумал. Магия здесь бессильна, ибо король исчез без ее участия. Расстояния слишком велики, а времени терять нельзя. Выход остается один.
— Какой? — возопили все как один, вскакивая, даже тихая вода в бассейне всколыхнулась.
— Черный
— Так ведь перстень-то у Конана! — заорал Майлдаф.
— Перстень у Конана, но я пока что жив, — спокойно изрек Озимандия. — Заклинания я не забываю, даже если они мне не пригождаются.
— А обет? — усомнился Евсевий. Несмотря на суету, он уже успел побриться и теперь по привычке скреб бороду от волнения.
— Обет — не заклинание! — авторитетно заявил старый колдун. — Что тебе дороже, Евсевий: друг или клятва?
— Правда, — просто ответил аквилонец.
— Вот именно! — торжествующе изрек Озимандия. — А правда сейчас в том, что я использую дракона для благого дела. Он бы и сам согласился нам помочь, да только не знает ничего о случившемся. Но хватит рядиться, — строго добавил волшебник. — Я вызвал змея. Он прилетит ночью, сядет на крышу дворца. Месьор Кангюй, проследите, чтобы лишних к полуночи там не было. И готовьте большую корзину. Сидеть у дракона на спине, держась за гребень, мне не по годам.
Вечером, когда все было уже готово и немного ошарашенный Кангюй распорядился выстроить воздушный ковчег по немедленно составленным Озимандией и Евсевием чертежам, во дворец явился третий гонец. К почтенному собранию, коротавшему время до полуночи за ужином — рядом с Майлдафом за столом сидела прелестная золотоволосая юная дама, почти ни слова не понимающая по-аквилонски, — ввели молодого человека с лютней в потертом дорожном плаще. Это был Меццо.
— Графиня Этайн послала меня к месьору Кангюю, дабы я вручил ему этот перстень и передал со слов графини ее просьбу, — заявил музыкант, державшийся со спокойным достоинством в присутствии титулованных особ, и поклонился, протягивая перстень гирканцу.
— Это перстень Этайн, — подтвердил Кангюй. — Подарок Тэн И… Рассказывай, — приказал он.
— Я Меццо из Мерано, школяр… — начал молодой человек.
Вскоре о судьбе графини знали все.
— У нас нет оснований тебе не верить хотя бы потому, что ты два года был в Бельверусе. Кроме того, о тебе мои осведомители ни разу не упоминали, — заявил Сотти. — Будь спокоен: если бы ты был в чем-то замешан, я бы это знал.
— Не сомневаюсь, — парировал юноша. — Вы предпримете что-нибудь для ее спасения?
— Несомненно, любезный, — ответил Евсевий. — Мы бы подвергли сомнению каждое ваше слово, если бы не перстень — его и вправду нельзя снять, не зная секрета, — и если бы не ваша страстность. Я понимаю вас: тот, кто видел Этайн, редко остается спокоен.
— Я не видел ее, я же сказал, — впервые улыбнулся Меццо: лицо его осветилось внутренним светом. — Я только слышал, как она играет, поет и говорит.
— Погодите, — прервал этот диалог маг Озимандия. — Графиня Этайн в безопасности, пока Конан считается пропавшим: им просто не с кем торговаться! Но наша главная цель — отыскать короля. Черный дракон
— В Бельверусе я изучал землеописание… — начал Меццо, разом почувствовавший себя, будто перед ученым наставником.
— Довольно, — сухо заметил Озимандия. — Значит, найдете место безошибочно. Кто еще хочет добавить что-либо?
Воцарилось молчание. Резкая перемена в тоне Озимандии удивила всех. В старике словно проснулся и воспрянул прежний, малоизвестный им Озимандия, великий маг горы Дол Улад, служитель Седьмого Круга, повелитель дракона, в одиночку ведший тайную борьбу с всесильной кастой предавшихся тьме мудрецов, и этот прежний Озимандия брал дело в свои руки. Возражать ему казалось самонадеянным и глупым. Следовало слушать и выполнять его приказы для собственной пользы. Такое же впечатление производил на людей Конан.
— До полуночи отдыхайте. Дракон будет вовремя. Не волнуйтесь, сейчас он достаточно силен, чтобы забрать всех.
Победно сверкнув колдовским огнем своих очей, Озимандия поднялся и величественно вышел из покоя: высокий, худой, властный, в белой тоге.
— Мне почудилось, — шепнул Евсевий барону Полагмару, — что с нами говорил сам Эпимитриус!
— Воистину! — отозвался гандер. — Если это и обман, я рад обмануться!
Такого Тарантия не помнила со времен мятежа Арпелло, когда король Конан изволил сойти на стену дворца с летучей твари, вытащенной неизвестно откуда чернокнижником Пелиасом. Но тогда событие произошло при великом стечении народа на площади перед дворцом. Ныне же крылатый гость явился под черным плащом ночи.
Все, кроме Майлдафа, Евсевия и Озимандии, невольно отступили на несколько шагов и втянули головы в плечи, когда черный дракон, чуть слышно шелестя кожистыми крылами, камнем упал будто бы прямиком со звезд на крышу дворца.
Змей был великолепен. Черная блестящая чешуя, голова длиной в два локтя, с единым загнутым назад рогом на лбу, полная клыков пасть, жесткий колючий гребень от головы до хвоста, широкие гибкие крылья, красноватый немигающий змеиный зрак, могучие трехпалые лапы с когтями в три локтя и длинный гибкий хвост. Размах крыльев ящера достигал девяти локтей, от головы до кончика хвоста дракон вытягивался локтей на двенадцать. За два года змей не изменился, только на левой лапе Евсевий приметил новый шрам.
Кангюй сомневался, выдержит ли крыша, но крыша выдержала.
Озимандия, приветствую тебя! — зазвучал глубокий печальный голос, приходящий не от ушей, но из недр сознания. Дракон мерно покачивал головой из стороны в сторону, приоткрыв пасть, быстро пробуя воздух длинным раздвоенным языком. Но голос шел не из пасти. Звука вовсе не было. Дракон говорил мыслями.
— Когда заклятие достигло меня, я понял, что именно ты призываешь меня к себе. У вас беда?
— Да, — ответствовал старик. — Иначе я не нарушил бы данный мной обет. В пуще исчез король Конан. Я прошу тебя помочь его найти.