Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было
Шрифт:
Но «разделение труда» в самом татарском этносе (сочетание кочевого скотоводческого и оседлого хозяйствования) не исключало также, по выражению Л. Н Гумилева, и симбиоза — сотрудничества с другими, оседлыми и кочевыми, народностями и племенами.
В дальнейшем «оседлость» средневековых татар, надо полагать, увеличивалась на территории всей Центральной Евразии — там, где уже проживали их оседлые соплеменники. «Свертыванию» кочевого скотоводства особенно способствовало наступление вековой засухи в Великой Степи — усыхание и выгорание многих степей ввиду резкого уменьшения осадков в связи с перемещением глобальных циклонов севернее Великой
Свидетельства проживания раннесредневековых татар мы можем видеть и ныне от Великой китайской стены, Алтая и Байкала до Черного моря — например, это локализация татарского населения России, факты существования «древнетюркских» и средневековых «татаро-монгольских» городов, различных памятников «древнетюркской» культуры. То есть имело место, в том числе и внутри этноса средневековых татар, именно «сосуществование кочевий и городов при меняющихся формах взаимодействия» (там же, 325).
Поэтому, нельзя сделать вывод, что татары Чынгыз хана были «полудикими кочевниками», только лишь из того, что об их войске, передвигавшемся в походе, различные летописцы оставили примерно такого рода сведения: «Татары не нуждаются в следовании за ними провианта и припасов, потому что при них овцы, коровы, лошади и другая скотина, и они ничем иным не питаются, как их мясом. Животные же их, на которых они ездят, (сами) разгребают землю копытами и едят корни растений, не зная ячменя. Вот почему, делая привал, они (татары) не нуждаются ни в чем постороннем» ( 101, 3).
Здесь речь идет лишь об идеальной для своего времени организации передвижения крупных войсковых соединений — по принципу «все необходимое, и ничего лишнего», знакомому даже современному военнослужащему любой страны. Войсковые соединения монголо-татар, ничем лишним не обремененные, были вооружены и организованы на совершенном для своего времени уровне, как в тактическом, так и в стратегическом смысле ( 8, 253).
Монголо-татары использовали совершенно новый принцип формирования войск — непривычный как для западных и восточно-мусульманских авторов, так, поначалу, и для русских — до определенного периода — казачий. При этом войско, либо отдельное его соединение, представляет собой поселение-«племя» — Орду, которой подчинялись меньшие «племена» — поселения, в то же время и административные районы — «улусы» [96].
Ордой [97], то есть «Центром», также называлась ставка, если выразиться современным языком, главнокомандующего вооруженными силами государства монголо-татар на определенной территории.
Л. Н. Гумилев объясняет это слово так: «Слово «орда» значит «ставка хана», но в переносном смысле это эквивалент латинскому «ordo» — орден, то есть упорядоченный стан» ( 31, 488).
В переводах ярлыков монголо-татарских ханов с татарского языка, например, в ярлыках ханов Улуса Джучи, в том числе и в ярлыках на русском языке, встречаются выражения «в Сарае Орда кочевала», «Орда кочевала на Каонге», то есть указывается место составления и выдачи данного документа, подтверждающего чьи-либо права и привилегии, например, на ярлыках, выданных русским митрополитам в XIII–XIV вв.
Эти выражения из ярлыков, составленных на русском языке, привели историков, изучавших эти документы, к ложному выводу «о ведении золотоордынскими ханами, вместе со своей ставкой, кочевого образа жизни» ( 106, 265) —
Несомненно, ставки монгольских ханов имели свойство становиться, причем весьма часто, также и мобильными походными штабами. При ставке имелся также соответствующий административный аппарат с канцелярией (там же, 267).
Мобильность ставки обеспечивала гораздо большую эффективность управления подвластными территориями, также и должный контроль со стороны администрации хана за соблюдением законности местными властями. В то же время весьма способствовало это управлению войсками и поддержанию их боеготовности.
И частые разъезды «правительства» по территории государства, думается, отнюдь не говорят о том, что ханы Улуса Джучи, например, вели исключительно «кочевой образ жизни», поскольку, мол, никак отвыкнуть не могли от своей «дикости» — встречаются и такие домыслы в историографии.
Как замечает академик М. А. Усманов, специально изучавший государственные документы монголо-татар, перевод «орда кочевала» является не совсем точным переводом со старотатарского языка «тюркского оригинала ирурдэ— что означает «во время нахождения», точнее, «в бытность». «Дело в том, что трудно грамматико-стилистическое толкование фразы «в Сарае (или Гулистане) орда кочевала», так как речь идет о стольных городах, поэтому в оригиналах этих ярлыков могло быть лишь вышеназванное слово ирурдэ— в бытность в Сарае» ( 106, 265).
М. А. Усманов объясняет, что «предположение это подтверждается данными оригиналов ханских ярлыков. Например, жалование Токтамыша написано «в бытность Орды в Ур-Тубе на Доне…». Ярлык Тимур-Кутлуга написан «в бытность Орды в Муджавиране на берегу реки Днепра»… У Улуг-Мухаммеда читаем: «Написано в бытность благословленной Орды в Крыму…» (там же).
Необходимо также отметить: как войска средневековых татар, так и зачастую и их самих конкретно — как рядовых бойцов, так и высший и средний командный состав очевидцы наблюдали в походных, полевых условиях. Это и информаторы араба Ибн-аль-Асира, и посещавшие монголо-татар лично европейцы Гильом Рубрук и Плано Карпини, и китаец Мэн-Хун, и многие другие, чьи сведения попали в исторические источники, составившие основу официальной истории о монголо-татарах.
Например, наблюдали очевидцы представителей средневековых татар именно в период «сбора» народа-войска и проведения войсковых операций во время боевых действий либо подготовки к ним — отсюда, полагаю, сведения, например, о «неустроенности нынешних татар» ( 17, 219), о том, что «татары, отправляясь в дорогу или возвращаясь домой, только и знают, что пьют кобылье молоко или убивают барана» (там же, 126), «на стоянках и заставах, ныне варят и едят кашицу» (там же) и т. п.
В заключение данной главы замечу, что любой этнос, наряду со своим самоназванием и языком, несомненно, сохранит имевшиеся у предков совершенные навыки владения письменностью, а также приобретенные ими когда-то опыт в строительстве городов, «постоянных обиталищ» — домов, навыки предков в металлургии, в хлебопашестве, да и в скотоводстве, в том числе и кочевом. Так как, согласится всякий — наличие в хозяйствовании товарного скотоводства вовсе не есть признак отсталости того или иного народа.