Корона за любовь. Константин Павлович

Чиркова Зинаида

Вспыхнуло всё его розово-белое лицо, краска залила даже лоб и подбородок. Он схватил шляпу за край, сдёрнул её с головы и, словно диск, метнул в ближайшие кусты. Она чёрной тучкой осела в зелени, провалилась в разнотравье. Маргарита проследила глазами за шляпой и вдруг судорожно расхохоталась. Он смущённо стоял возле лошади, всё ещё держа её за повод.

Внезапно слёзы полились из глаз Маргариты.

— И ни одного письма за все три года! — судорожно выкрикнула она.

Он потемнел лицом, длинные чёрные ресницы скрыли сияющие голубые глаза.

— Я должен объяснить... —

начал Александр.

— Нет-нет, ничего не надо объяснять, — захлебнулась плачем Маргарита. — Не писали, и не надо...

Слёзы так же быстро высохли на её глазах, как и пролились.

— Нет, я хочу и смогу объяснить, — торопливо продолжал Александр, — я писал вам каждый вечер, каждую ночь, писал и рвал... Я так хотел забыть вас, я изо всех сил старался это сделать.

— Вам это удалось? — тихо спросила она.

— Как видите, нет, — твёрдо ответил Александр. — И вот я здесь. Никогда во всё время моего пребывания за границей не мог я вытравить вас из моего сердца, заставить себя вычеркнуть из своей памяти ваши глаза. Они стояли передо мной, когда я рассматривал удивительных красавиц на картинах старых мастеров, и всё время сравнивал. Ни одна из них ни в какое сравнение с вами не шла.

— Но теперь вы не узнаете меня, — печально сказала Маргарита, — я так много плакала, много страдала, я подурнела...

— Не знаю, — раздумчиво сказал он, — сможете ли вы теперь полюбить меня, одно я знаю, что люблю вас всем сердцем и душой. И никто не заставит меня разлюбить вас...

Коляска, из которой так лихо выпрыгнул Александр, подкатила ближе, кучер натянул вожжи, удерживая тройку.

— Разрешите мне, — почтительно проговорил Александр,— пойти рядом с вами...

— Но ваш довольно странный наряд испачкается, изомнётся, — насмешливо ответила она.

— Если бы я не боялся показаться нескромным, мой сюртук полетел бы вслед за шляпой.

— Но вы не спросили лишь одного, — серьёзно сказала она, — может быть, я уже выдана за другого и вновь замужняя дама?

Он остановился, высоко вскинул голову и впился взглядом в её глаза.

— Нет, — засмеялся он, — этого не может быть, потому что Бог не допустил бы...

Но тучка сомнения набежала на его лицо.

— А правда, — тревожно спросил он, — вы же не могли так поступить?

Она сидела в седле на своём высоком белом коне, перебирала в руках, затянутых в лайку, поводья, бархатная амазонка туго стягивала её тонкую и стройную талию, а вуаль, подколотая к маленькой шапочке, развевалась за её плечами.

— Как вы прекрасны, Маргарита, — тихо прошептал он, — и как же вы напоминаете мне тот самый бал...

— Увы, — отвечала она, — мне пришлось отказать многим. Не знаю почему, но мне не верилось, что сама судьба не соединила нас...

Она смутилась, опустила глаза к луке седла, и пальцы её стали неловко перебирать поводья.

— Я слишком смела, и вы позволяете мне говорить такие вещи, которые ни одна женщина не должна говорить мужчине, — запинаясь, прошептала она.

— Вы особенная женщина, таких больше нет на свете, и вам позволительно всё, — так же тихо ответил он.

Маргарита

взглянула вокруг и не узнала знакомого луга. Ярко цвели среди зелёной травы барвинки, резко колыхалась под лёгким ветерком высокая трава, как будто только что прошёл дождь, сбрызнул весь луг невидимой водой, и свежесть утра, воздух, скользящий вдоль разгорячённых щёк, запах разнотравья — всё это создало такой туманящий настрой, такую красоту, что ей захотелось упасть в траву, молиться Богу и благодарить его за эту благодать. Но главное — рядом с её лошадью шёл человек, о котором она плакала три года, дороже которого не было для неё никого на свете...

Версты две до усадьбы Нарышкиных они так и шли — конь потихоньку топтал копытами свежую травку, пробившуюся на закраинах дороги, Маргарита не сводила глаз с Александра, а он даже не видел, куда ступали его ноги.

Возле высокого резного крыльца с навесом и точёными деревянными балясинами Маргарита натянула поводья, Александр подал ей руку, и она легко, словно пушинка, соскочила на землю. Никто не встречал их, всем было невдомёк, что Маргарита вернулась с полей, с прогулки не одна, лишь слуги подбежали убрать лошадь, разнуздать, напоить. Деревянные ступени, широкие плахи коыльца едва скрипнули под их ногами. В гостиной сидела Варвара Алексеевна и пила чай из самовара, пышущего жаром.

— Маман, доброе утро, — приветствовала её Маргарита.

Чашка в руке Варвары Алексеевы замерла на полпути ко рту. Мать во все глаза глядела на человека, выросшего за спиной дочери.

— Я нашла в лесу хорошенький гриб, — лукаво засмеялась Маргарита, — вы даже не поверите, насколько он хорош, ни одной червоточины...

— Позвольте засвидетельствовать вам своё глубочайшее уважение, — выступил вперёд Александр, — может быть, вы меня не помните, но я помчался сюда, едва лишь вернулся из-за границы...

— Ещё бы не помнить, — пришла в себя Варвара Алексеевна, — садитесь к столу, раз уж пожаловали...

Тон её не предвещал ничего хорошего.

— Пойду переоденусь, — легко и весело сказала Маргарита, — а вы побеседуйте здесь о дальних странах, о других государствах...

Она упорхнула, ровно и не было этих тяжёлых трёх лет, и Варвара Алексеевна с грустным осуждением посмотрела ей вслед.

— Позову Михайлу Петровича, — приподнялась было она, но Александр остановил её жестом руки.

— Прошу вас, Варвара Алексеевна, — тихо сказал Александр, — мне бы хотелось сначала переговорить с вами.

— Неожиданный гость, — любезно ответила Варвара Алексеевна, — всегда к празднику.

Александр усмехнулся.

— Вы хотели сказать, нежданный гость хуже татарина, — в тон ей сказал он.

— Что вы, что вы, — смутилась хозяйка, — мы всегда гостям рады, а уж в нашем захолустье таким, как вы, гостям из-за границы вдвойне.

Она смотрела на него и предчувствовала, что он принесёт ей тяжёлые переживания и те же хлопоты, что и три года назад, когда такими тяжёлыми последствиями обернулось для неё его предложение и её отказ. Маргарита долго болела, не желала никого видеть и на все лестные предложения отвечала отказом.