Коронный номер мистера Х

Донцова Дарья

– Я оставила шубу в гардеробе, – недовольно сказала она, – надеюсь, ее не сопрут. У меня соболя. Баргузинские. И куда прикажете садиться? На обшарпанный диван?

– Он новый, – возмутилась Варвара.

Я встал.

– Готов уступить вам кресло.

– Мерси, дорогуша, – пропела незнакомка, устраиваясь на моем месте. – Сумку некуда поставить.

– На пол ставьте, – посоветовала Косова.

Дама попыталась поднять брови, но вколотый в лоб ботокс не дал совершить этот маневр.

– На грязный паркет? Дорогуша! Это Биркин за тридцать тысяч

евро.

– Знакомьтесь, господа, Людмила Михайловна Чугуева, – представила вновь прибывшую Варвара, – вдова Фрола Маркина.

Чугуева чуть повернула голову.

– Я не понимаю, по какой причине приглашена в место, которое никак не подходит мне по статусу. Называть меня вдовой Фрола смешно, я уж много лет являюсь женой Вениамина Чугуева, владельца телеканалов, радиостанций, ресторанов. Фрол – короткий эпизод в моей жизни.

Варвара взглянула на даму в упор.

– Нам с Иваном Павловичем пришлось поработать с большим количеством бумаг, пообщаться с разными людьми. Мы хотели понять, что же случилось много лет назад. Людмила Михайловна, брак с Маркиным лопнул из-за трагедии? У вас похитили детей.

Чугуева закатила глаза.

– Тяжело это вспоминать.

– Понимаем, наверное, вы до сих пор думаете о судьбе малышей, – сказал я.

Людмила тряхнула локонами.

– Двоих детей, гады, унесли, но только одна была моя родная. Доченька Настенька.

– Верно, – согласилась Косова, – девочке исполнился год и три месяца. Мальчику четыре, и он не имел к Маркиным ни малейшего отношения. Можете рассказать, что произошло?

Чугуева поправила длинные жемчужные бусы, свисавшие почти до талии.

– Это давно случилось.

– Некоторые события из памяти не выветриваются, – возразил я. – День, когда похитили твоего ребенка, не забудется, даже если очень захочешь.

Людмила начала вертеть на пальце кольцо с большим бриллиантом.

– Мы с Фролом пошли в театр на премьеру балета, Настенька осталась с нянькой. У меня вылетело из памяти, как звали прислугу.

Варвара посмотрела на монитор.

– Валентина Робертовна Водогреева.

– Возможно, – пожала плечами Людмила, – да, верно, Валя. По отчеству прислугу не именуют. Понятия не имела, что у нее был ребенок.

– Мальчик Костя, – уточнила Косова, поглядывая в компьютер. – Валентину Робертовну на самом деле звать по батюшке было рано, ей едва исполнилось двадцать лет. Костя – плод школьной любви. У Водогреевой была хорошая мать, которая помогала дочке растить сына. Валентина выучилась на медсестру, работала в детской больнице. Так?

– Вроде бы, – нехотя согласилась Чугуева. – Вы на самом деле рассчитываете, что я могу вспомнить подробности биографии служащей? Сейчас в моем доме целый штат наемных работников, я по именам-то не всех знаю, ими командует управляющий.

– Но в конце восьмидесятых ваше материальное положение было значительно скромнее, чем сейчас, – гнул я свою линию. – Из дела о похищении детей и убийстве Валентины Водогреевой явствует, что у Маркиных работали домработница и няня. У помощницы по хозяйству в роковой

день был выходной. Кого вы увидели, когда вернулись из театра?

– Няню в гостиной, – поморщилась Чугуева. – Сколько ни внушай швабрам, что они не имеют права сидеть в кресле у телевизора, все равно чернь там усядется, когда ты из дома уйдешь. Ее убили, пришлось выбросить дорогой ковер. Он был весь кровью залит. И погибла стеклянная ваза. Роскошная. Антиквариат.

– Вот видите, вы все прекрасно помните, – похвалила Варвара Чугуеву. – Похоже, преступник не ожидал увидеть в доме няню. Валентину вызвали внезапно?

– С Фролом было не соскучиться, – разозлилась Людмила, – десять пятниц на неделе, семи ему мало. Примчался домой, велел: «Давай, собирайся живенько, нас на премьере ждут». А я непричесанная, с несвежим маникюром…

В моих ушах зазвучал голос маменьки: «Вава! Катастрофа! В Париж с несделанными ногтями!»

– Но разве Фролу возразишь? – продолжала Людмила. – Пришлось одеваться и звонить Валентине.

– Именно так и записано в ваших показаниях, – кивнула Варвара. – Но вернемся к моменту, когда вы вошли в квартиру. Фрол вызвал милицию, потом пошел посмотреть, как там дочка, и обнаружил пустую кроватку. Девочку похитили. На следующий день преступник потребовал выкуп в миллион долларов, но велел не обращаться в милицию.

– Сотрудники правоохранительных органов уже находились в квартире, они занимались убийством Валентины, – вставил я реплику, – и знали, что ребят в квартире было двое. Мать Валентины накануне трагедии попала в больницу с приступом аппендицита. Вале некуда было деть мальчика, и она взяла его с собой.

– Не знала, что у дуры был сын, – дернула плечом Людмила, – я бы ей запретила притаскивать в мой дом ребенка.

– Одинокой матери, работающей няней, нужны деньги, – заметил я, – наверное, Валентина надеялась на ваше сострадание. Рассчитывала, что хозяйка войдет в ее положение и не рассердится. Конечно, мы никогда не узнаем, что думала Водогреева, но полагаю, ход ее мыслей был именно таков. В материалах дела указано, что эксперт обнаружил в чулане крошки шоколадного печенья и следы от детских ботиночек. Криминалист предположил, что события развивались так. Валентина позвонила в дверь Маркиных, вошла в квартиру, сынишку оставила на лестничной клетке. Когда тот, кто ее впустил, покинул прихожую, Валя завела своего малыша в чуланчик, дала ему печенье и велела сидеть тихо. Она понимала, что ее отругают за мальчика.

– И правильно! – отрезала Людмила. – Я бы ее сразу уволила. В моем доме не место детям прислуги.

– Милиция прослушивала телефон Маркиных, – продолжала Варвара. – но преступник оказался хитрее. Что он сделал? Людмила Михайловна?

– К чему ворошить историю столетней давности? – скривилась Чугуева.

– Чтобы вы наконец узнали о судьбе Настеньки, – сказал я, – мы ее нашли.

– Настю? – с недоверием переспросила Людмила. – Но девочку давно признали умершей.

– Вы, похоже, совсем не переживаете за дочь, – укорила ее Косова.