Короткие гудки (сборник)
Шрифт:
А вдруг Валик – любовник? Валентину опалило с ног до головы.
«Нет, – сказала она себе. – Валик не идиот». Он не будет прилюдно обижать жену. Он – муж и отец. Он – добытчик и защитник. Он никогда их не сдаст.
Валентина успокаивала себя, однако кошки скребли на сердце. Отвратительное чувство, вернее, предчувствие.
Вечером Валентина позвонила мужу. Решила обойтись без выяснений. Просто спросила:
– Ты будешь праздновать свой день рождения?
– Естественно, – ответил Валик.
День рождения намечался через три недели, в конце месяца.
– Мне
– Естественно, – ответил Валик.
Значит, ничего не меняется. Все как всегда.
Валентина положила трубку, выдохнула с облегчением. Все как всегда. Она приедет с детьми, для закрепления позиций. Весь следующий день уйдет на подготовку. А вечером – банкет, гости – званые и избранные, концерт с участием звезд, дорогущие гонорары. И в центре всего – Валентин и Валентина. На ней будет платье на лямочках, голые руки и плечи, каблук, распущенные волосы, наивная улыбка, слегка поблескивающий тон на лице. Макияж почти незаметен, максимум естественности, как будто утром встала после сна – юная, свежая, желанная. Вот она я!
Все было как всегда, но ресторан другой. Огромный, как Курский вокзал. И гостей человек четыреста. Зачем столько?
Приехали из Одессы родители Валика.
В центре напротив сцены стоял семейный круглый стол. Вся семья располагалась за этим столом, но Валик никак не мог сесть на свое место. Его облепили мужики – целая толпа. Каждый совал в нос документ на подпись.
Валентин – большое начальство, к нему невозможно пробиться, а здесь, на празднике, есть такая возможность.
Праздник вел Дима Козлов. Он стал призывать гостей к порядку, чтобы не лезли со своими делами. Это невежливо, невоспитанно и даже нахально.
Валентина решила зайти в туалет, чтобы ничего не отвлекало в дальнейшем, а заодно посмотреть на себя во весь рост.
Она пошла через зал мимо столиков, накрытых холодными закусками. Среди закусок – черная икра.
«Зачем?» – подумала Валентина. Захотел блеснуть ржавым боком. Это какие же деньги? Лучше бы отдал в детский дом…
Показались знакомые лица: давно знакомые, новые знакомые и совсем старые, с университетских времен. Никого не забыл. Валик умеет дружить. И вдруг, в самом уголочке, – бедная Лиза. Сидит, как сирота. Свесила волосы вдоль щек. Лицо растерянное.
Встретились глазами. Валентина вежливо кивнула. Лиза не ответила.
Валентина прошла в туалет. Он оказался большой и холодный. Дуло, как на улице. Валентина посмотрела на себя в зеркало. Никаких замечаний. Но почему-то стало пусто и муторно. Кому нужна эта потемкинская деревня с любовницей на задворках… Сейчас они с Валиком выйдут в центр зала, он начнет публично объясняться ей в любви, говорить, что Валентина – лучшая, самая верная и красивая. А она – смущенно улыбаться, подтверждая сказанное. А гости примут к сведению, но по большому счету им все равно: кто жена, кто любовница. Сожрут черную икру, выпьют коньяк «Хеннесси» – и по домам, спать без задних ног, переваривая ценный продукт. А утром посетят туалет, и никаких следов не останется
Валентина вернулась в зал.
Ведущий открыл праздничный вечер. Началось кино из жизни Валика. Специально нанятый оператор подготовил ролик.
На экране молодые родители, маленький Валик. Потом молодая Валентина двадцатилетней давности.
– Основная жена! – крикнул папаша Валика.
Валентину передернуло. Что значит «основная»? А что, есть еще побочная?
Дальше на экране показали маленьких сыновей. Шел сопроводительный текст с объяснениями.
Дочка Валентины Ниночка устала сидеть на месте. В зале было еще несколько детей, и они начали гоняться друг за дружкой. Ниночка бегала между столиками, высоко подняв напряженные плечики. Ей было весело.
Кино кончилось. Валентина ждала, что муж выведет ее в центр и начнется привычная «осанна» их браку и ей лично. Но Валентин медлил. Она ждала. Потом поняла, что «осанны» не будет.
– Не тот зал, – сказал Валентин.
– Что значит «не тот зал»? – не поняла Валентина. – Не те зрители? Или слишком большое помещение?
– А ты хочешь? – прямо спросил Валик.
Валентина задумалась: хочет она или нет? В душе по-прежнему стояла пустота. Огонек праздника не зажигался.
– Ну вот видишь, ты сама не хочешь, – заключил Валик.
Бедная Лиза сидела в углу, как раковая клетка. От нее исходила угроза для жизни. Валентина чувствовала ее присутствие и время от времени оборачивалась в ее сторону.
К Лизе подходили общие знакомые. Улыбались. Скалили зубы. Какая им разница, кому улыбаться…
Праздник набирал мощь. Гости торопливо напивались. Слонялись по залу в поисках любви. Известный банкир шел и скользил по женским лицам, как по выставленному товару. Красивые женщины имелись в наличии, но не много. Их много не бывает. И богатые мужчины были в большой концентрации.
Валентина встала и пошла к своему столу. Там сидели ее родственники: двоюродные сестры со своими семьями и университетские подруги. Столы были сдвинуты в один большой стол, человек на тридцать. Компания – не престижная, ни звезд, ни политиков, но им было хорошо друг с другом, – тепло и весело. Они искренне радовались празднику, им всего хватало – и за столом, и вне стола. Зачем иметь больше, чем можешь потратить…
Все шумно обрадовались Валентине, поскольку она зверь из их стаи.
Валентина присела между Миркой и Кларкой – две любимые подруги молодости. Клара – красавица, была два раза замужем, осталась на бобах. Помешала завышенная самооценка.
Мирка – уродец, самое широкое место – талия. Родила сыночка вне брака, тоже вполне уродца, круглый блинок на ножках, по бокам ручки, сверху голова. Но они этого не замечают. Они есть друг у друга и счастливы до основания. И мордочки у них милые, налитые, как яблочки. У толстых есть свои преимущества.
Валентина села возле Клары. Клара вытащила сигареты, но по последним правилам курить в помещении было нельзя, пришлось выйти на лестницу.
Клара закурила. Потом спросила:
– Ты видела «Пока все дома»?