Короткое, как вздох, прощай…
Шрифт:
– Возьми себя в руки… Хабиба – опытный врач, она поможет тебе… – говорит примирительно Бронислава.
– Не надо мне… Ой! Больно!
– Ну всё! Хватит! – решительно говорит Хабиба. – Так, наверх ей не подняться… Исаак Давыдович, роды будем принимать у вас в квартире. Жданов, пожалуйста, поставьте кипятить воду. Скорее, Броня, помоги ей встать… Махмуд, что сидишь!
Она быстро поднимается к себе, выходит в белом халате. Двор приходит в движение. Мамуру с трудом заносят в дом Исаака. Жданов начинает разжигать примус, Ольга бежит за водой, Кумуш несет чистые простыни. Женщины
– Прямо военно-полевой госпиталь! – говорит Жданов».
– Включи зажигание! – кричит Боря.
Я завожу машину с первого поворота ключа.
– Ну как? Есть разница? – Боря знает, что разница, да ещё какая, есть, и улыбается.
Двигатель моей машины, который до этого астматично чихал и внутри которого звенели невидимые колокольчики, работал сейчас тихо, ровно и сильно.
– Конечно, Боря! Ты волшебник! – сказал я.
– Ладно тебе! – почти с ревностью произнёс Асик. – «Волшебник»! Этих работяг никогда нельзя перехваливать! А то или нос задерут, или цену себе начнут заламывать!
– Ты стал мелким занудой! – жестко говорю я Асику. – За любой труд надо платить достойно!
– Конечно! – В голосе Асика сквозит ирония. – Теоретически ты прав. Но вспомни, сколько раз тебя надували, не моргнув глазом. О какой достойной оплате ты говоришь?
Асик тут прав. Было такое. И не раз.
Боря закуривает. Он всегда изящно держит в замасленных пальцах наборный мундштук. Такие делают в зангиатинской зоне из пластмассовых ручек зубных щеток.
– Красивый мундштук, – сказал я.
Боря протянул его мне. Разноцветные пластмассовые шайбы, накрученные на медный стержень с резьбой, были подобраны с большим вкусом.
– Могу подарить, у меня их много, – сказал Боря и отдал мне мундштук.
– Спасибо за подарок.
– Между прочим, мог бы и новый подарить, – сказал занудливо Асик.
– Постой, лучше я тебе новый, необкуренный дам, – словно услышав претензии Асика, сказал Боря и побежал в свою будку. Вернулся с новым, сверкающим мундштуком. Тот был с золотистым оттенком, много лучше первого.
– Классный! – восхищенно сказал вдруг Асик.
И я повторил за ним: «Классный!»
– Кури на здоровье, – улыбнулся Боря.
Лет пятнадцать назад я снимал один фильм в зангиатинской зоне и был лично знаком с мастерами, которые делали такие мундштуки и другие вещицы. Днем, среди грохота страшных допотопных ткацких станков, в жару и в пыли старого производственного корпуса, полуголые, с татуировками по всему телу, они выделывали грубую бязь. А вечером отводили душу, шлифуя наждачкой пластмассовые ручки для расчесок из алюминия. Из трехлитровых консервных банок, из прохудившихся кастрюлей, из зубных щеток, из проволоки, из черного хлеба они создавали маленькие шедевры.
– Ну ладно, надо до темноты закончить. У тебя правый задний амортизатор протекает.
Я засунул в новенький мундштук длинную сигарету «Кинг сайз», щелкнул зажигалкой,
– Ты похож сейчас на ту женщину – обольстительницу Раджа Капура из фильма «Господин 420»! – заявил Асик. – У неё тоже был такой длинный мундштук.
– Завидуешь? – разглядывая между затяжками «зеков-ское» изделие, спросил я.
– Курить вредно, – строго произнес Асик. – Вспомни про лошадь и каплю никотина!
– Я не лошадь, – парировал я.
– Ты не лошадь, ты слабак! И у тебя нет силы воли, чтобы освободиться от вредной привычки!
– Послушай, Асик! Когда ты отучишься от этого своего менторского тона? Я тебе что, пацан, что ли? И ты не учительница по домоводству! Хочу и буду курить!
– И употреблять алкогольные напитки? – опять с язвой в голосе спросил Асик.
– И это тоже не твое дело!
– А ты посадишь печень! Хоть помнишь, что одна рюмка водки – это сильнейший удар боксера по твоей беззащитной печени? – Асик прямо-таки распалился. – Кроме того, алкоголь медленно разрушает твой интеллект! И я точно знаю, о чем ты сейчас думаешь, безвольный человек!
Да, Асик опять прочитал мои мысли. Ещё там, на выходе из театра, я подумал, как хорошо бы взять и грохнуть полстакана водки, закусить соленым огурцом и тут же, немедленно, повторить действие.
– Слушай, воспитатель: во-первых, я за рулем…
– Это для тебя не преграда, возьмешь и бросишь где попало свою машину, – перебил меня Асик. – А во-вторых?
Я растерялся. Не смог придумать предлог «во-вторых».
Вдруг отчетливо понял, что вечер сегодня пройдет вне дома. Что после первой рюмки вторая покажется намного слабей первой, а третья рюмка проскочит как родниковая водичка. И всё станет как-то легко и весело. А если рядом будет человек, как Боря, тебя охватит чувство необъяснимого, восторженного счастья и потрясающей расслабленности. И ты сможешь искренне рассказывать о себе, о своем детстве, о своей любви, о том, что не все мечты исполнились, но обязательно исполнятся. И от этого настроения захочется петь и раскачиваться в такт песне с уже какими-то совсем незнакомыми, но приятными для тебя людьми.
– Ну вот, зазвенели тонкие струны души! Странные мечты обуяли его вольнолюбивый разум! – издевался надо мной Асик. – Неужели на тебя так подействовал этот бессмысленный поход в театр? Ты же все время долдонишь, что у тебя есть иммунитет, что тебя просто так не проймешь! Что ты прошел суровую школу редакторской инквизиции на киностудии «Узбекфильм»! А здесь вдруг раскис…
Я сидел, опустив голову. Мне на самом деле было стыдно.
Асик помолчал, потом пересел совсем близко ко мне и вдруг почти ласково произнёс: