Корпорация
Шрифт:
Но Малышев его не слушал, ибо дружелюбное солнышко, Настенька, подошедшая неслышно, стояла уже за спиной профессора и хмурилась, вникая в окончание хвалебной песни.
— Я вам бутербродов принесла, Валентин Петрович, — и она, стараясь не смотреть на Малышева, протянула научному руководителю тарелку, — Вам надо поесть, вы же наверняка не позавтракали…
— Спасибо, детка… — академик растроганно принял тарелку и глянул на Малышева — ну, дескать, что я вам говорил?…
Бледное личико. Высокие скулы, большие глаза — темно-серые, необычайно серьезные, с лиловатыми тенями. Высокие брови. На прямой пробор шелковые волосы,
Очень невовремя пришла эта мысль: взять тонкое личико обеими ладонями, поднять к себе да и поцеловать в бледные мягкие губы… Мысль Малышев немедленно отогнал — до времени, до срока. И вовсе даже от девушки Насти отвернулся. Полез во внутренний карман и выудил визитку, обратившись к Быстрову:
— Я полагаю, у «Росинтера» и вашего Института найдутся кое-какие общие задачи. И, насколько я понимаю, институт испытывает переодически некоторые… эээ… финансовые проблемы… Возможно, буду вам полезен, — с этими словами он передал профессору визитку.
Быстров как-то растерялся, переложил зачем-то тарелку из одной руки в другую, помялся, потом заговорил нерешительно:
— Конечно, трудности есть, как же им не быть… время такое…Нам бы реактивы кое-какие…
— Отлично!… — Малышев кивнул, — Подготовьте бумагу и обращайтесь, рад буду помочь… Да, кстати! — он обернулся к лауреатке Артемьевой, — Мы сейчас разрабатываем новую программу… для аспирантов профильных вузов… Может быть, прохождение практики на лабораторной базе предприятий «Росинтера»… — «Что я несу? — ужаснулся Малышев, — Какая практика?… Какая база?…», но отступать было поздно, — Хотел бы с вами, Анастасия, посоветоваться, прикинуть в общих чертах… — и с этими словами он выдал вторую визитку — Насте.
Настя сбивчивую речь банкира выслушала с удивлением, но визитку взяла, положила в кармашек и, помедлив, ответила:
— Хорошо!…
За круглым шоколадным столом, в мягких креслах цвета корицы, попирая ногами ковер оттенка крепчайшего чая, сидели трое: Старцев, Щеглов, Шевелев.
Полковник Шевелев, аккуратно сложив на столе веснушчатые руки, докладывал:
— Суммируя неофициальные данные, полученные нашими людьми в Снежном, и информацию, предоставленную сегодня по моему запросу Службой безопасности СГК, происходит следующее. Объедком… Объединенный профсоюзный комитет СГК в настоящее время готовится к акции протеста, направленной против администрации Снежнинской компании и руководства Корпорации в целом, — длинными развернутыми предложениями и с совершенно невозмутимым лицом говорил Шевелев, — Как удалось установить, лидер снежнинских профсоюзов Валерий Пупков уже проводил предварительные переговоры с Адольфом Немченко, однако никаких мер господином Немченко предпринято не было, и Центральный офис не был поставлен в известность о происходящем в Снежном.
Тут рыжий полковник быстро глянул на шефа. Шеф, погрузившись в кресло, слушал молча, и выражение его лица ничего хорошего не сулило ни упрямому Фюреру, ни снежнинским профсоюзам.
— Требования профсоюзов к администрации компании вкратце изложены здесь, — он протянул Старцеву распечатанный на принтере листок, продублировав его устными комментариями, — Повышение уровня оплаты труда — некоторым категориям работающих до ста процентов… Дополнительные социальные
Темные глаза главы Корпорации скользили по листу, губы открылись для одного слова:
— Сколько?…
Вместо Шевелева ответил Леня Щеглов:
— Общая сумма требований, Олег Андреевич, порядка двухсот миллионов долларов…
Старцев только хмыкнул.
— Буквально завтра Объедком намерен сделать заявление о подготовке акции протеста, — продолжал Шевелев, — Заявление громкое — обязательно попадет на ленты информагентств, так что шума будет много… В качестве акции протеста будет избрана, наверняка, забастовка, поскольку профсоюзы, по нашим данным, настроены очень решительно… Дата забастовки пока неизвестна…
— Ну-ну, — Старцев отшвырнул от себя пакостный листок, — А теперь объясните мне, что происходит. Почему буча, откуда?… У нас Снежный — островок социализма, тамошняя администрация разве что задницы не подтирает своим работникам!… Дополнительные пенсии для ветеранов труда и производства, дополнительные пособия одиноким матерям, зарплата в штуку баков, отпуска по два месяца… Полтора миллиарда долларов в год тратится на социалку. Мало?…
Вопрос был, скорее, риторическим — уникальный для России пакет социальных программ был «коньком» СГК, его гордостью…
— Кто еще так живет в нашей стране, хотел бы я знать… — пробормотал Старцев.
— А они, Олег Андреевич, на нашу страну уже не ориентируются, — Леня позволил себе улыбнуться, — Они теперь ориентируются на уровень жизни своих коллег в Канаде и Финляндии. Месяц назад профсоюзная делегация вернулась с экскурсии на заводы «Оутокумпу»…
— Ха!… — внезапно охрип голос президента «Росинтера», — Да, конечно, на «Оутокумпу» рабочие раз в десять лучше живут. Отлично! Будем ориентироваться на «Оутокумпу»!… Сколько там работает человек?… Тысяч десять?… А у нас — сто!… Автоматизируем производство, сократим девять человек из десяти, а оставшимся обеспечим райскую жизнь!… — Старцев разозлился не на шутку, — Если б мы могли себе позволить такую производительность труда и такую себестоимость товара, как на «Оутокумпу», они бы давно у нас были в шоколаде!… Но попробуй я сейчас потребовать сокращения хотя бы десяти тысяч человек — какой при этом вой поднимется…
Старцев, наконец, умолк. Подергал себя за нос, посопел, успокаиваясь.
— Черт с ним, — сказал он наконец, — Меня другое интересует. Насколько эти выступления спонтанны? И на что они реально надеются?… Пупков, насколько я знаю, не самый умный человек в Снежном. Но даже Пупков должен соображать, что в такой момент, когда нас Генпрокуратура дергает и требует денег, мы не можем себе позволить кинуть двести миллионов на чьи-то капризы… Сам он все это придумал?… И если да — то для чего?… Или все-таки помог кто-то?…
— Могут быть варианты, — мягко прокашлялся Шевелев, — Например, Немченко.
Старцев взглянул на Шевелева. Глаза полковника, зеленые, как оконное стекло на распиле, были пусты и холодны.
Немченко?… Ну что ж, с Фюрера станется… Чувствует, что в Москве его руководством недовольны, что может произойти замена. Решил продемонстрировать свою незаменимость — сначала распалить послушные ему профсоюзы, довести до кипения, потом самостоятельно их укротить, показав, кто в доме хозяин. Вот только…