Корпорация
Шрифт:
Много лет подряд ездили по миру автомобили без всяких катализаторов — пока экологи не затрубили тревогу. Воздух загажен, здоровье человечества в опасности. И теперь ни одна из крупных автомобилестроительных компаний не обходится без палладиевых катализаторов.
А фокус в том, что палладия во всем мире — кот наплакал. Всего несколько месторождений, крупнейшее из которых пришлось как раз на Нганасанский округ, на рудники Снежнинской горной компании. И в тот год, когда обязательным стал в мире контроль за уровнем выброса вредных веществ в отходящих газах
И мигом взлетели цены. Почти тысяча долларов за тройскую унцию — втрое дороже платины. И жизнь Снежного изменилась.
Рудник, старейший из снежнинских, готовый уже к закрытию, стал вдруг предметом пристального внимания и заботы начальства. Руды там истощились уже, богатые жилы давно были исчерпаны, оставались руды медистые и вкрапленные, где меди и никеля было — всего ничего. Зато платиноидов — до двух процентов: и содержание высочайшее, и запас огромный — рудное тело тянулось и тянулось прямо вдоль города, знай себе добывай.
И с новой силой стали добывать. И очень скоро Снежный превратился в крупнейшего поставщика редкого металла на внешнем рынке — здесь производили до шестидесяти процентов всего мирового палладия.
А где большие деньги — там и криминал. Воровство и подкуп. Будто Алеша не знает, что «неизвестные злоумышленники» нипочем не вынесли бы из ЦПП ни единого грамма концентрата, если б не попустительство, а то и прямое участие в воровстве начальства и охраны. Всюду камеры слежения, всюду вооруженные люди, металлоискатели, спецдосмотры… И если несут краденое через весь этот строй — значит, все договорено заранее, и человек, ответственный за охрану, уже получил свои деньги и теперь просто отвернется в нужный момент…
Ведь сколько раз уже подходил к Немченке с проектом реорганизации охранной службы в ЦПП: давайте, мол, Адольф Тарасович, сделаем так и вот так, и «неизвестным злоумышленникам» куда сложней станет договориться с контрольно-пропускной службой, а сделаем вот этак — и отсечем злоумышленникам все отступные пути… Фюрер глядел злобно, демонстративно откладывал служебные записки в дальнюю папку и обещал «разобраться». Не верил в симкинский разум…
Симкин перелистнул страницу.
«Вчера прошло заседание профкома Медного завода. На заседании большинством голосов было одобрено решение Объединенного комитета профсоюзов СГК выдвинуть к руководству компании требования по повышению благосостояния трудящихся компании.»
Ну что ж… Забастовка, значит, неминуема. И снова Симкин горько вздохнул. Ну чего не живется людям спокойно, чего не работается?… Ведь это ж немыслимо просто — требовать таких деньжищ, что ж они, не понимают разве, что никто им не кинет эти 200 миллионов?…
Была у Алеши Симкина такая слабость — за деньги, чьи бы они не были, переживал как за свои собственные. Тяжело ему было расставаться с ними — касалось ли дело хрустящих купюр из собственного Алешиного кошелька, или многозначных
Тут и зазвонил телефон. Весело, быстро, звонок за звонком — межгород.
— Да?… — Алеша снял трубку, — Кто?… О, блин, как неожиданно… Да рад, рад, конечно, столько не виделись, не слышались… — Алеша и впрямь обрадовался — звонил старый товарищ, с которым связан был полуделовыми, полудружескими отношениями во время работы в банке, — Ты где сейчас?… Ты как вообще?… У меня вроде тоже порядок… Информация?… Для меня?… Ну-ка, ну-ка…
И далее в течение пяти, примерно, минут, Алеша молчал, слушал, и радостная улыбка на лице гасла.
— Погоди, погоди… Кто скупил-то?… Да понимаю, что не разглашается… Но — для меня?… Я в долгу не останусь, ты ж знаешь… Ага, ага… — он что-то быстро записывал на первом подвернувшемся листе, — На какую сумму?… — и охнул, — Мать моя!… Триста миллионов… триста… Слушай, ну ты уж разузнай, а?… Очень тебя прошу!… Я в долгу… ну да, ну да, конечно… Спасибо тебе, большое спасибо!…
И, положив трубку, сел, обхватив руками голову. Это что же такое делается-то?… Ой-вэй…
Москва.
В кабинете, выгороженном углу огромного зала, где помещался Департамент информации и общественных связей, в кабинете, принадлежащем директору Департамента Леониду Щеглова, близилось к концу экстренное совещание.
Присутствовали: собственной персоной Леонид Валентинович в ленинской жилетке, начальник Аналитического отдела Департамента Миша Гончаров, начальник пресс-службы Еремин, «дедушка русского пиара» Роман Иванович Бочарников, отвечающий за связи с общественными организациями и органами власти, а также загадочный и невозмутимый Вася Кан.
Обсуждали: проект предложения Президенту корпорации «Росинтер» по формированию общественного мнения относительно готовящейся в Снежном забастовки.
Первое же предложение, выдвинутое «главным по анализам», Мишей Гончаровым, встречено было с горячим одобрением, ибо выглядело удивительно просто и разумно. Миша предложил с профсоюзами не бодаться, ни в коем случае им не противодействовать, а даже напротив — помочь словом и делом в организации шумной информационной кампании.
— Пусть, пусть орут на всех перекрестках, что в Снежном надо повышать зарплату, — горячился Миша, — Пусть кричат, как им, бедным, там плохо! Пусть жалуются и бьют себя в грудь! Пусть дают пресс-конференции, пусть публикуют интервью…
— А мы на это ответим информационной справкой, — подхватил Еремин, — О среднем уровне оплаты труда, о социальном пакете на СГК и о стоимости всей Снежнинской социалки. Да каждая редакция от смеха сдохнет, увидев, чем они недовольны!…
— А довольно забавно выйдет, — подал свой старческий голос Роман Иванович, — Можно представить, что подумает читатель… Забастовка в Снежном, где людям не хватает тысячи долларов на прокорм, а рядом — сообщение из Приморья, к примеру, где народ год зарплаты не получал…