Корректор
Шрифт:
– Не выспался? Чего?
– Стариковская бессонница, – серьезно ответил Алекс, и Женька крякнул под нос.
– Я что думаю, – отставив стакан, произнес назойливый коллега. – Зачем нам сейчас чертежи править? Один чёрт после комиссии переделывать блок придется. А там и про наши косяки позабудут.
– Нам нужно эти исправить, а там видно… – замолкнув, Алекс клюнул носом, и кофе ляпнул на брюки. Он заморгал, а Женька молча разглядывал пятно.
Скомкав лист бумаги, Алекс покатал его по штанине, поднялся и обреченно
– Пожалуй, ты прав. Слушай, Жека, я свалю на часик раньше. А ты прикрой, если что. Скажи, в медпункт пошел, или еще там…
– Скажу, в отдел кадров вызвали… Грамоту получать.
Одарив Женьку кислым взглядом, Алекс вкрадчиво потопал к двери.
Дома шаркающие ноги сами привели к зеркалу, где он разглядывал свою слегка похудевшую рожу. Старательно заправляя за уши нелепые пучки волос, прикидывал, как подстричься, вертел головой и не замелил, как она вошла.
Судя по милой улыбке, девушка обрадовалась тому, что ее зеркало не оказалось пустым. Вздымающаяся частым дыханием грудь выдавала спешку.
– Ну здравствуй, Александр из зеркала.
– Мое почтение, прекраснейшая принцесса Джулия, – Алекс отвесил затяжной полупоклон.
– Пусть мой папенька и герцог, – с легким смущением ответила она. – Но я говорила, что рождена незаконно.
Тут девушка замолкла, личико обрело серьезность, и, обхватив щеки ладонями, она спросила сама себя:
– Неужели я тайно мечтаю об этом титуле? Не от того ли порождение моего разума второй раз напоминает мне? Нет ли в том греха гордыни? – Перекрестившись, девушка склонила голову, сжав белые ладони у подбородка. – Пресвятая дева, прости мои прегрешения тайные и явные.
Алекс ощутил неловкость.
– Как же мне тебя звать?
– Джулия. Просто Джулия.
Ее улыбка стала еще краше и лучезарней. Впрочем, это ему казалось каждый раз.
– Джулия. Милая Джулия. Я хочу обратиться к тебе с просьбой. (Улыбка застыла на ее лице, а в глазах читалось любопытство) Ты считаешь меня плодом своего воображения. Но давай мы сейчас не станем разбираться, кто из нас в чьей голове живет…
Не дав договорить, она запрокинула голову, обнажив белоснежные зубы, и Алекс почувствовал легкое головокружение от ее хрустального смеха. А рассмеялась девушка искренне, от души.
– Это более чем оригинально, – сказала она, вытирая порозовевшее лицо расшитым платочком из рукава. – Видение моего зеркала говорит мне, что я являюсь плодом его фантазий?
Легкая обида кольнула Алекса.
– Ладно, – ответил он с невозмутимой улыбкой. – Пусть так. Но я хотел попросить тебя рассказать немного о себе. Кем бы я ни был, я ничего о тебе не знаю.
Закусив губку, Джулия сверлила Алекса взглядом заинтересованного недоверия.
– Представь, что так может быть, – продолжил он. – Расскажи мне, кто твои родители, в каком году ты живешь и в какой стране.
–
– Договорились.
– И тебе будет, что рассказать?
Алекс кивнул. А она удивленно хмыкнула и помолчала некоторое время.
– Маменьку свою я не помню, – грустно начала Джулия. – Она умерла при моем рождении. Они с папенькой сильно любили друг друга, но обвенчаться не успели. Да и вряд ли бы смогли из-за ее низкого происхождения. Мой папенька герцог Феррары Альфонсо Второй принадлежит к славному роду Д'Эсте, который известен большим числом правителей и полководцев.
Она ненадолго задумалась.
– Моя мачеха Маргарита… Стоит признать, что я очень ее люблю. Относится ко мне не хуже, чем к родной дочери. Но она старше меня всего на девять лет, потому это скорее подруга, чем мать. И, к сожалению, мы с ней мало общаемся. Потому, что она разрывается между двумя страстями. Собаками, коих в ее псарнях немыслимое число. И знаменитым на всю Романью дамским концертом, где поет сама Лаура Певерара.
– Ты слышал пение синьоры Лауры? – зачем-то спросила она.
Алекс отрицательно крутнул головой. И поскольку ему не хотелось терять время на дамский концерт и некую Лауру, то, воспользовавшись ее вопросом, он задал свой.
– Джулия, в каком году ты живешь?
Ее колкий взгляд словно прощупывал, не издевается ли он?
– Естественно, в 1592 от рождества Спасителя. А в каком же еще? – в голосе проскочила тень раздражения.
– Да, да. Конечно. Прошу прощения за глупый вопрос, – Алекс кивком обозначил извинение. – Джулия, а не могла бы ты назвать мне имя папы, что сегодня правит в Риме, – спросил он с прицелом на интернет.
Ее лицо медленно сжалось, глаза сузились.
– Сколькими языками ты владеешь? – спросила она, игнорируя вопрос.
– Двумя, – ответил Алекс, имея в виду вполне сносный английский.
– Зачем ты пытаешься меня обмануть? – ее взгляд наполнился тревогой.
– Какой обман? С чего ты взяла?
– В высшей степени странно, – произнесла Джулия после некоторой паузы. – Когда сегодня я случайно перешла с романского на неаполитанский, ты сходу продолжил без всякой заминки. А пару минут назад я нарочно перешла на испанский, и сейчас мы говорим на нем.
– Испанский?! – обескураженно спросил Алекс.
– Какой еще испанский? – резанул ухо Светкин голос. Тут Алекс остолбенел и предпочел бы провалиться этажом ниже, потому что видел в зеркале троих. Между ним и Джулией стояла Светка. – Ты с кем разговариваешь?
– Я?!
– Ну не я же, – ответила жена.
– Да, ты, – одновременно с ней произнесла Джулия. – Ты перешел на испанский, и мы оба говорим на нем. Почему ты вертишь головой? Твоя бледность и беспокойство говорят о том, что я поймала тебя на лжи?