Корректор

Туманов Валерий

– Боже… Боже спаситель… Как хорошо, как легко сразу стало. И так прекрасно, что ты не в моей голове. Что ты не болезнь моя, а мой гость.

Раскрасневшиеся щеки, частое отрывистое дыханье и неестественно округлившиеся глаза выдавали чарующий восторг, тягу к неведомому, пусть и опасному, когда любопытство влечет за черту страха.

– Иной мир… А он где? Он какой? В нем как? – застрочила она вопросами, не давая ответить. – Я вижу, что у вас такие же залы и камины. А у вас есть земля, реки, озёра? Есть день? А ночь? Светит ли днем Солнце, а ночью Луна?

– Да, Джулия. И земля, и реки, и озёра. И Солнце днём, и ночью Луна.

– Как

здорово. А вообще…? А ветер, дождь?.. А… А еще… А скажи, Александр, ваш мир как-то связан со звёздами? Синьор Филиппо утверждал, что иные миры существуют на звездах, и их бесчисленно. Но я совершенно не понимаю, как это может быть.

– Он прав, – сказал Алекс, еще не зная, почему она так быстро приняла версию иного мира, и что она под этим понимает. – Каждая звезда подобна Солнцу, это и есть иные миры. Видимо синьор Филиппо читал труды Джордано Бруно. Тот первым утверждал про иные миры.

Алекс не знал точно, когда жил Джордано Бруно, но предполагал, что в те же века, и скорее всего раньше.

– Прав?.. И звёзды подобны Солнцу? Синьор Филиппо говорил точно так. И вот ты здесь. Человек из иного мира отражается в моем зеркале, – Обхватив голову руками, она закрыла глаза и мелко потрясла головой. – Боже. Моя головушка не выдержит. Человек из иного мира. И как я сама не догадалась? Возможно, догадалась бы, если бы он говорил только это. Но синьор Филиппо рассказывал так много, и такого, что невозможно принять на веру. Вот, например, он проповедует учение некоего синьора Коперника, умершего полвека назад. Этот синьор считается астрономом, хотя когда-то он получил ученую степень доктора канонического права у нас, в университете Феррары. Затем доктор права стал заниматься астрономией и написал труд, согласно которому не Солнце вращается вокруг Земли, а напротив, Земля вращается вокруг Солнца. – Она сделала паузу с улыбкой снисходительного порицания, затем продолжила. – Вот что бывает, когда доктор права начинает заниматься астрономией. Ну ладно, Коперник. А столь ученый человек, как синьор Филиппо? Мне даже слегка неловко за него. Он на полном серьезе проповедует эту несуразицу. Ты можешь себе представить?

Слушая рассказ и глядя в ее вдохновенное личико, Алекс воспарил к таким небесам, где уже не имело значение устройство мироздания.

– Действительно, – усмехнулся он. – Полнейший бред. Земля плоская, это же очевидно.

– Что?! – ее брови сжали лобик умильными морщинками. – Ваша Земля плоская?

Алекс замер с открытым ртом.

Улыбнувшись после небольшой паузы, она ответила за него:

– Скорее всего, нет. Просто вы об этом еще не знаете. Наша Земля – огромный шар, а Солнце и Луна вращаются вокруг него. Ваша Земля, скорее всего, тоже шар, просто ваша наука отстает от нашей. И ты, – она показала на Алекса пальцем, – синьор Александр, имеешь шанс совершить научное открытие в своем мире.

Прищурив глазки, она хитро спросила:

– Скажи, у вас есть океаны? (Алекс кивнул) Ваши корабли совершают дальние плавания? (Он снова ответил кивком) А корабли исчезают за горизонтом?

– Конечно, исчезают, – решительно ответил Алекс. – И Земля у нас тоже шар. Я пошутил про плоскую Землю. И океаны, и континенты, у нас, такие же, как и у вас, один-в-один.

– Как это здорово. – Она похлопала в ладоши. – А у вас есть Рим? А Феррара?

– …Есть, – помявшись, ответил он.

– А скажи, Александр, – ее глаза сияли неутоленным любопытством. – Во всех мирах Земля одинакова? Хотя… Это же объяснимо.

Если Господь создал человека по своему образу и подобию, то и иные миры мог создать по подобию нашего, главного. Ведь так? Как бы я хотела рассказать о тебе синьору Филиппо… О чем ты думаешь, Александр?

А думал он уже о другом.

– Джулия! (она несколько раз моргнула) Ты слышала что-нибудь о Джордано Бруно?

Она снова много и часто заморгала, затем задумалась так, что даже закатила глаза.

– Нет, – ответила она через пару секунд. – Про этого человека я не слышала. А кто он? Хотя… Джордано… Джордано… – она усмехнулась. – Странное совпадение. Я слышала, что много лет назад, когда синьор Филиппо состоял в ордене доминиканцев, его монашеское имя было Джордано. Но он давно снял с себя монашеский обет. Отец Антонио считает это наибольшим его грехом, но теперь он светский человек, ученый и философ.

– Как его фамилия?

– Я не знаю. Для меня он всегда был синьором Филиппо. Давним знакомым папеньки. Он приезжал к нам весной, и должен был остаться, чтобы давать мне уроки философии. Но в первый же день у них с отцом Антонио вспыхнул жаркий спор при мне и папеньке. Кстати, среди прочего, по поводу иных миров и измышлений Коперника. А когда папенька поддержал отца Антонио и выступил против Коперника, Филиппо страшно разгневался и заявил, что покидает нас и едет в Венецию преподавать мнемонику синьору Мончениго, который давно его приглашал к себе. Он заявил, что синьор Мончениго остался единственным приличным человеком в кругу его знакомых. И на другой день убыл в Венецию.

Она резко обернула голову вправо.

– Да, матушка Агнесса! Я здесь. Сейчас. Сейчас же иду… Мне пора, – вздохнула она, повернувшись, и виновато пожала плечиками.

– Откуда родом синьор Филиппо? Напомни…

– Из Ноллы, – сказала она, убегая.

«Нолла, Нолла» – повторял Алекс про себя, включая ноутбук.

Пальцы его дрожали, раскладка клавиатуры не хотела переключаться, а дыхание было, как после стометровки.

Когда раскрылась страница энциклопедии, глаза буквально впились в текст, а сердце молотило в такт каждому прочитанному слову.

Джордано Бруно, урожденный Филиппо Бруно, имел прозвище Ноланец по месту рождения – Нолла близ Неаполя. Умер 17 февраля 1600 года в Риме. Монах-доминиканец, философ-пантеист, автор многочисленных сочинений. Из-за своих трудов и высказываний навлек на себя подозрение в ереси, был вынужден покинуть орден доминиканцев и скитаться по Европе, занимаясь преподаванием различных дисциплин.

Взор Алекса помутился, а дыхание участилось так, что он вскочил. Бесцельно покрутившись, подбежал к ванне, наклонился, открыл кран и подставил затылок под холодную струю.

Вскоре отпустило, и он был в состоянии соображать.

Вне всякого сомнения, синьор Филиппо – это Джордано Бруно. За восемь лет до казни. – Думал он, вытираясь махровым полотенцем. Когда голову пронзила острая боль, Алекс понял, что долго простоял под холодной водой. Зато дышалось легко, и разум был ясен.

И тут же захотелось чая. Горячего свежего чая и чего-нибудь сладкого. Включив чайник, Алекс стал мыть заварник от плесени.

Боль вернулась, едва он задался вопросом: что всё-таки происходит у ванного зеркала? После чего Алекс решил просто принять как данность, что там протекает реальный 1592 год, без выяснения причин, как такое возможно. Во всяком случае, пока.