Коррумпированный город

Макдональд Росс

– Чье это окно?

– Ничье. Помещение пустовало. Раньше там был кабинет зубного врача. После мы выяснили, что дверь была открыта фомкой; на пыльном подоконнике остались следы, показывающие, что кто-то на него облокотился.

– Отпечатки пальцев?

– Нет, я сказал вам, что все было хорошо спланировано. Убийца сделал два выстрела, закрыл окно и удрал на улицу через другой выход. К тому времени почти все офисы были закрыты, и никто его не видел. Возможно, его ждала машина у выхода на улицу

Мэк. Во всяком случае, ему удалось скрыться.

– И это все, что вам удалось установить за два года?

– Еще одна деталь. Мы нашли оружие, которым пользовался убийца, и установили, кому оно принадлежало. Револьвер "смит-и-вессон". Мы нашли его в канализации на улице Мэк. Оказалось не так уж трудно проследить его принадлежность. Дочь первоначального покупателя, некоего Тигардена, продала его Кауфману, торговцу подержанными вещами. Кауфман признал, что купил этот револьвер, но утверждал, что его украли из магазина за пару дней до убийства.

– Вы провели расследование по Кауфману?

– Конечно. Ясно, что он темная личность, что-то вроде анархиста или радикала. Пишет абсурдные письма в газеты. Но он не убивал вашего отца, так как в момент убийства находился в своем магазине. Может назвать двух или трех людей, которые готовы в этом поклясться. Может быть и так, что он кому-то продал оружие, а затем, чтобы выгородить его, придумал эту историю с воровством. Но у меня создалось впечатление, что он говорил правду.

– Полагаю, что вы поинтересовались, кому была выгодна смерть Дж. Д.?

Он беспокойно заворочался на подушках кресла.

– Я сделал все, что смог. Госпожа Уэзер была единственным человеком, которая получала явную выгоду. Она унаследовала его деньги и собственность. Но нет никаких других причин ее подозревать. Вам это известно не хуже, чем мне.

– Черт меня подери, если мне хоть что-нибудь известно. Скажите, кто такая эта женщина?

– Вы не знаете ее? Я думал, что вы могли остановиться у нее.

– Ну уж нет, постараюсь обойтись без этого.
– Я встал и по ковру подошел к камину.
– Я никогда ее не встречал. А то, что слышал, не располагает меня к ней.

– Естественно, вы не склонны хорошо отнестись к ней. Но она довольно симпатичная. У нее куча достоинств.

– Откуда она взялась?

– Думаю, из Чикаго. Во всяком случае, ваш отец привез ее сюда из Чикаго - из одной поездки. Какое-то время она работала у него секретарем, потом он на ней женился. Я слышал, что она была ему хорошей женой. Городским женщинам она не очень-то нравилась, но такое случается. Она слишком шикарно смотрелась на их фоне.

– Я должен взглянуть на эту шикарную штучку. Она все еще живет здесь?

– Да, она просто осталась в доме Дж. Д. Это теперь ее дом.

– Теперь я знаю об этом

деле столько же, сколько и вы?

– Я изложил вам основные факты. Может быть, остались какие-то детали...

– Такая, например, кто убил моего отца?

Он поднялся. В его узких зеленых глазах сверкала злоба.

– Я рассказал все как есть. Если вам это не нравится, можете наплевать и забыть мой рассказ.

– Мне он не нравится, но я не собираюсь его забывать. Я хотел бы знать, не посоветовал ли кто вам не выяснять слишком много?

Зубы снова обнажились в гримасе, а голос прохрипел:

– Я выполнил свою работу и рассказал вам, что знаю. А теперь убирайтесь из моего дома.

Наши глаза встретились, он уставился на меня тяжелым взглядом, но первым опустил глаза.

– Вы нервничаете, инспектор Хэнсон. Скажите мне, что вас выводит из себя, и я уйду.

– Я никого не боюсь, и если какая-то сопля вроде вас думает, что может...

– У вас задатки честного человека, Хэнсон. Вам нравится чистое, добротное дерево. Как вы можете работать в нечистоплотных полицейских органах, вроде тех, что действуют в этом городе?

Он сделал шаг ко мне, продолжая пожирать меня глазами.

Высокий, всего на один-два дюйма ниже меня, но сухощавый и хрупкий. Я мог бы сломать его на месте, но, кажется, его это не волновало.

– Еще одна ваша шуточка...

– И вы наброситесь на меня, мне придется вам врезать, а вы вызовете патруль и упечете меня в тюрьму.

– Я этого не говорил. Но в этом городе такая болтовня навлечет на вас беду.

– Если из-за болтовни я попаду в беду, то буду драться, чтобы из нее выйти.

– Я имею в виду серьезные неприятности, - заметил он чуть спокойнее.
– Может быть, вам лучше забыть обо всем этом деле.

– Так, как это сделали вы? Не пытаетесь ли вы напугать меня, как кто-то напугал вас?

– Никто меня не напугал!
– крикнул он.
– Убирайся!

– Значит, вам действительно нравится город в его нынешнем виде. Нравится быть большой второразрядной лягушкой в грязной луже.

Он молчал целых полминуты. Его лицо раз или два дернулось и стало спокойным. Наконец он сказал:

– Вы не знаете, о чем говорите. Когда у человека жена, дети, дом, за который надо платить...

– Вы хотите, чтобы ваши дети росли в таком месте, где полицейские - прохвосты и плуты? Вы хотите, чтобы они узнали, что их отец - такой же прохвост и неплохо устроился в этой компании? Странно, что вы не хотите очистить это место для своих же детей.

Горькая улыбка искривила уголки его губ.

– Я же сказал, вы не знаете, о чем говорите, Уэзер. Если этот город и превратился в помойку, то твой отец был не последним, кто приложил к этому руку.