Корсар
Шрифт:
— Так кого ты здесь ищешь? — задаёт вопрос, чуть склонив набок лысую голову. Точно, татуировка над ухом, мне не померещилось!
— Б… брата, — сглатываю тугой комок в горле, мешающий дышать. — Мне сказали, что он здесь. Мне очень нужно его найти.
— Он участник или зритель? — интересуется, не сводя с меня напряжённого взгляда.
— Что? Не знаю, правда. — Переминаясь с ноги на ногу, стою, сжав руки в замок, чтобы не дрожали. Ненавижу свою нервозность, но вся эта ситуация пугает до чёртиков. И это ещё о каких-то участниках и зрителях спрашивает. Такое чувство, что сегодня Вселенная
— Не за что, — улыбается и, кажется, немного расслабляется. — То есть ты даже не знаешь, есть ли здесь на самом деле твой брат, что это за место не в курсе, правильно я понял?
Киваю, а он снова улыбается.
— Как тебя зовут, отважная барышня?
— Ева, — пищу, а он смеётся.
— А я Брэйн, пошли.
И направляется вперёд, не оборачиваясь, а я следую ли за ним. А что ещё остаётся делать, если уж вляпалась в эту историю? Божечки, нужно было хотя бы нож с собой взять! И почему я такая дура?
Брэйн — что за прозвище странное такое? — плавно движется в только ему одному известном направлении, а толпа расступается, растекаясь вокруг живым морем. Многие приветствуют его, хлопают по спине, кто-то показывает свои татуировки и просит совета, но он нигде не задерживается дольше нескольких секунд. Стремительный, быстрый, несмотря на свои габариты, а я чуть не бегу следом, потому что мой шаг с его не сравнить, а ещё очень боюсь потеряться или заблудиться. У меня есть моё бессилие и лысый маяк в людском океане, в котором легко и затоптать могут, имя не спросив. Рёв моторов становится всё оглушительнее, но из-за плотной толпы не рассмотреть, что происходит. Со всех сторон доносятся громкие возгласы, истеричный смех, хлопки, а ещё гремит музыка, дезориентируя и путая мысли. От этой какофонии можно оглохнуть или с ума сойти, но, по всей видимости, собравшиеся к такому привыкли.
Стараясь не упустить из виду Брэйна, иногда поглядываю по сторонам, замечая, что народ одет в основном в кожу: куртки с заклёпками, тяжёлые сапоги, украшенные цепями, потёртые брюки. Девушки самые разные, разодетые и скромные, высматривающие “добычу” и льнущие к угрожающего вида парням. Вообще, очень колоритное общество, но брата нигде не вижу. Неужели его нет здесь?
Наконец-то Брэйн останавливается у здания, здорово смахивающего на ангар или зернохранилище, распахивает дверь, и искусственный свет проливается на землю.
— Проходи, здесь начальство заседает, помогут найти твою пропажу.
Снова улыбается и делает приглашающий знак рукой, я киваю и вхожу в помещение. Оглядываюсь по сторонам и вижу того, кого никак увидеть здесь не ожидала. Родион, собственной персоной, сидит за столом, раскачиваясь из стороны в сторону, положив голову на подголовник кресла. Он о чём-то беседует с худым мужчиной в синей футболке, смеётся, и я вдруг понимаю, что его аккуратно подстриженная рыжая борода точно такого же цвета как мои волосы.
— Здравствуйте, — говорю, откашлявшись, и делаю ещё шаг по направлению к центру комнаты. Родион не замечает меня, увлечённый разговором, и я снова кашляю.
Брэйн захлопывает дверь, проворачивает замок и направляется к столу.
—
— Молодец, что приехал. — Они обнимаются, хлопают друг друга по плечам, а потом Роджер оборачивается в мою сторону, и на лице отражается целая гамма эмоций. Точно поверить не может в увиденное. От этого взгляда немного не по себе, потому что на меня вообще-то никто так никогда не реагировал. — Ева?
7. Роджер
А вечер прямо заиграл новыми красками. Такой сюрприз, просто подарок небес, только заслужил чем? Неясно. Ну, будем считать, что кто-то там, наверху просто сошёл с ума, я совсем не против таких презентов.
Тем временем Ева стоит, смотрит на меня широко открытыми глазами, а в них всё тоже выражение, которое в сердце дыру прогрызает, ржавый гвоздь проворачивая. Ничего не могу с собой поделать, долбанный гипноз какой-то.
— Что ты здесь делаешь?
Никак не могу поверить, что это именно она сейчас замерла соляным столбом в моём ангаре, а не какой-то грёбаный глюк или белая горячка, что, кстати, вполне вероятно.
Ева тоже кажется удивлённой, но, по-моему, гораздо меньше моего. Хотя вижу ведь, что боится вздохнуть, точно могу что-то сделать с ней, наброситься, покалечить. Или этому страху есть какая-то другая причина? Ничего, выясню, только время дайте.
— Пиццу привезла, — нервно улыбается и, как ей кажется, незаметно вытирает вспотевшие ладошки о брюки. Только я всё вижу, хоть и многим может показаться, что отсутствие одного глаза такая уж сильная помеха.
Брэйн, о котором с появлением Евы успел забыть, кидает долгий задумчивый взгляд на меня, потом на флегматичного Фельдшера, сидящего на диване, бросает излишне бодрое: “Скоро вернёмся” и чуть не пулей вылетает из ангара. Наш костоправ, без лишних слов, следует примеру молодого товарища, и через несколько мгновений остаёмся с Евой вдвоём. Не знаю, радоваться этому или волосы на себе рвать.
Ева… такое прекрасное имя, такая замечательная девочка, и я… Красавица, мать его, и чудовище — вечный сюжет во плоти.
— А если серьёзно?
Жизненно необходимо понять, зачем она здесь, а иначе мозги поплывут. Вариант, что ко мне, такому замечательному, приехала хоть и заманчив, да только маловероятен. Тогда, что ей здесь нужно? “Петли и узлы” не место для таких как Ева.
Снова присаживаюсь на стул, потому что не хочу делать лишних движений, напугать боюсь. Пусть лучше нас разделяет несколько шагов и стол, чем снова страх в зелёных глазах видеть. Я, оказывается, малодушен и труслив до крайности, но рядом с Евой я вообще с трудом себя узнаю.
— Я брата ищу, — говорит со вздохом и взгляд отводит. Вижу, что ей неуютно здесь, с ноги на ногу переминается, точно сбежать хочет.
Только хрен ей, а не побег. Ведь, если судьба нас свела снова в третий раз, не думаю, что это простая случайность. Я фаталист до мозга костей, потому в такие знаки привык верить.
— Ева, присядь, — прошу, указывая рукой на диван. Она кивает и аккуратно садится на самый краешек, готовая в любой момент сорваться с места. — Кто твой брат и почему ты уверена, что он должен быть здесь?