Корсары Ивана Грозного
Шрифт:
— Государь в Серпухове с опричниной, но людей с ним мало… Ты ступай мимо к Москве, мы проведем тебя через Оку, и если тебе до самой Москвы встретится какое-нибудь войско, то вели нас казнить. Путь в Москву открыт.
— Почему на свою землю врагов ищешь? — спросил хан.
Кудеяр Тишенков молчал.
— По своей воле пришел или послан?
— Тебе, великий хан, одному про то скажу.
Хан посмотрел на мурз и повелел:
— Отойдите, хочу слышать тайное.
Вельможи отошли на несколько шагов и старались не смотреть на хана, будто ханский разговор их совсем не интересовал.
Только два ханских телохранителя продолжали стоять за спиной Кудеяра, не спуская
Кудеяр Тишенков сделал шаг к разноцветным подушкам и, склонившись к хану, прошептал несколько слов.
— О-о, — хан растянул рот в улыбке и привстал с подушек, — тебя послал большой князь! Родственник царя Ивана. Ты не лжешь?
— Богом клянусь… Но не выдай князя, великий хан.
— Хорошо. А кто воевода большого полка?
— Князь Михаил Темрюкович Черкасский.
— Сын Темрюка, большого кабардинского князя! — Хан весело засмеялся, забыв про грыжу. — В этом году мы Темрюка победили и под свою руку привели. Хорошо, ты можешь идти. Кормите русских вдосыт, — приказал он телохранителям, — держите под строгим надзором… А вы, мои слуги, подойдите ко мне.
Девлет-Гирей рассказал вельможам все, что услышал от русского, скрыв лишь имя изменника.
— Пусть Темрюк, большой кабардинский князь, напишет письмо своему сыну, — посоветовал мурза Сулеш, подойдя поближе к хану.
— Хорошо сказал мурза Сулеш, — кивнул головой хан, — очень хорошо, призовите ко мне Темрюка.
Захватить беззащитную Москву и ограбить ее хотелось всем крымским вельможам. Сказочные богатства русского царя не один раз снились самому хану. Посоветовавшись, вельможи дружно согласились продолжать поход и напасть на русскую столицу.
8 мая 1571 года король Сигизмунд подтвердил заключенное его послами трехлетнее перемирие. Эту весть принесли царю Ивану в Серпухов, где он расположился с опричным полком в ожидании крымского хана.
Царь не пожелал жить в хоромах осадного воеводы Серпуховской крепости и остановился в удобном доме настоятеля Высоцкого монастыря.
В монастыре расположилась и «походная» царская дума. Бояре и князья Иван Мстиславский, Михаил Воротынский, Петр Пронский, Федор Трубецкой, Никита Одоевский, Василий Сицкий, Иван Шереметев, Петр Шейдяков и думные дворяне Малюта Скуратов и Демид Черемисинов, печатник Роман Олферьев и дьяки Андрей и Василий Щелкаловы.
С царем находился его наследник сын Иван, семнадцатилетний юноша.
Во главе всех полков, расположенных на Оке и Заоцких городах, как опричных, так и земских, царь поставил своего шурина, князя Михаила Темрюковича Черкасского, а товарищем его другого видного опричника — князя Василия Ивановича Темкина-Ростовского.
Раннее утро. Первые солнечные лучи ударили в разноцветные стекла сводчатого окошка настоятельской кельи. Царь только что вернулся из церкви и милостиво слушал монаха, видавшего этой ночью удивительный сон.
Духовник протопоп Евстафий хорошо знал царскую слабость разгадывать сны и постарался доставить ему удовольствие. Сложив руки на животе, он с умилением смотрел на царя.
— …И будто повелел мне твой старший сын, царевич Иван, дать напиться тому боярину из серебряного ковша, а на нем цветы выбиты. И дал я в руки боярина ковш, а он на меня смотрит, да жалобно так. Я говорю ему: «Пей, царевич Иоанн приказал». Боярин стал пить, а я ему в глаза глядел. А глаза у боярина большими сделались, остановились, помертвели. И смотрит и не смотрит на меня боярин… Понял я — умер человек. Однако стоит и ковш в руках держит. Похотел я ковш у него взять, а сил нету — крепко держит его в руках боярин. Удивился я, почему
Слушая сон, царь все больше и больше хмурился.
— Какая борода была у боярина, — спросил он, — седая или черная?
— Седая борода, — ответил монах, — длинная, до пояса.
В комнату вошел новый царский оруженосец Борис Годунов.
— Дьяк Васька Щелкалов бьет челом, хочет видеть тебя, великий государь. Дело, сказывает, тайное и важное. И Григорий Лукьянович Скуратов с ним…
Царь Иван изменился в лице.
— Зови.
Василий Щелкалов и Малюта вошли и низко поклонились царю.
— Гонца от Девлет-Гирея перехватили, — сказал дьяк Василий Щелкалов, — при нем грамотка сыскалась: в деревянной баклажке бок пустой, а в нем бумага вложена ко князю Михаилу Черкасскому.
Царь посмотрел на Малюту Скуратова.
Царский любимец криво усмехнулся.
— Давай! — Царь протянул руку. — А ты, чернец, — сказал он монаху, — поди вон, сон после доскажешь.
Царь развернул грамоту, где по-русски мелким четким почерком было написано.
«Вошло в слух нам, — писал кабардинский князь Темрюк Ойдарович, — что любимая дочь наша Кученей note 78 умерщвлена по приказу царя Ивана. Мне верный человек донес, что царский лекарь отравил ее медленным ядом. Будто бы царь хотел взять себе другую жену в свейском королевстве, а по русскому закону две жены ему держать нельзя… И потому не хочу быть под рукой у московского царя и решил по-старому служить крымскому хану Девлет-Гирею. И тебе, моему сыну, повелеваю помогать крымскому хану…
Note78
Царица Мария.
…Однако все делай тайно, — писал далее Темрюк, — пусть царь Иван думает, что ты ему верен. Еще повелеваю тебе собрать надежных людей, верных Магомету, и, как к Москве великий хан приблизится, схватить царя Ивана, связать и пленного привести к хану. Нам известно, что некоторые русские бояре хотели бы избавиться от своего царя. Однако ты никому свои мысли не открывай и про письмо мое не говори. А если ослушаешься отцовской воли, пусть падет на тебя гнев божий…»
Великого государя бросало то в жар, то в холод. Он с трудом заставил себя прочитать письмо до конца. Когда он поднял голову и взглянул на Малюту Скуратова, лицо его было ужасным. Он судорожно глотал слюну и не мог вымолвить ни слова. У дверей послышался шум. В горнице снова появился оруженосец и поклонился царю.
— Великий государь, князь Михаил Черкасский к тебе.
Царь Иван прохрипел что-то в ответ, дико вращая глазами. Наступал припадок.
Звеня оружием, в горницу торопливо вошел князь Черкасский. Он раскраснелся от быстрой ходьбы и тяжело дышал.
— Великий государь, — сказал он, — наши сторожи note 79 донесли, что хан Девлет-Гирей переправился через Оку. Хана ждали у Серпухова, а он переправился через реки Жиздру и Угру, подошел к Оке и перелез ее на Быстром броде верст на десять выше устья реки Цны. Его орды движутся к московской дороге. Что прикажешь?
Note79
Сторожевые заслоны и разведчики.