Кошачье сердце
Шрифт:
— Тихо, тихо, чего орёшь, Мурка?
Кошка вздрогнула, выгнула дугой спину. Видать, совсем увлеклась, раз не заметила, как, когда и откуда подошёл этот мужчина. Белый мужчина с аккуратно подстриженной бородой и усами. Одетый показательно просто, но очень практично.
— Мяу?
Длинный серый пуховик доходил человеку почти до колен. Из-под него виднелись плотные чёрные джинсы и зимние кроссовки. Фирмы «Рыбок», как называла про себя этот бренд кошка. На голове незнакомца виднелась толстая шапка с козырьком и лопастями, закрывавшими уши. Руки были в спортивных перчатках — определённо, мужчина не замёрз бы
«Правильно-правильно. Ни к чему выставлять на всеобщее обозрение безволосые части тела на холоде. Двуногие кожаные мешки должны тепло одеваться. Без шапки, перчаток и в тонкой курточке зимой ходят только дуры с розовыми…»
— Что, Мурка, кушать хочешь? Кричишь и кричишь.
«Мурка? Да какая я тебе, на фиг, Мурка? Дядя, ты откуда свалился такой? Мурка от глагола ?мурлыкать?, а я от голодухи ору».
Мужчина вытащил из большого кармана на пуховике бутылочку йогурта, аккуратно открутил крышку. Кошка обратила внимание, что внутренняя сторона перчаток имела рельефные кожаные вставки на пальцах, которые позволяли человеку совершать практически любые действия, не снимая этого элемента одежды. Да, мужчинка явно предпочитал комфорт любой показухе и стилю.
Положив крышку от бутылки на край мусорного контейнера, человек налил в неё йогурт. Видя недоверие кошки, на несколько шагов отошёл в сторону.
— На, попей, Мурка. Не боись, не отрава и никакой это вовсе не йогурт. Попробуй, кефир называется. Очень полезный продукт.
Кошка медленно подошла к оставленной крышке и осторожно принюхалась. Пахло действительно хорошо. Сразу чувствовалось, что перед ней не испорченный сахаром типа молочный продукт, а настоящее молоко с приятной кислинкой. Она в два счёта вылакала всё содержимое крышечки. Мужчина налил ей ещё.
— Пей-пей, Мурка. Здесь, в Канаде, это экзотика. Только в «Берёзке» такой кефир продаётся. На вот ещё.
«Ладно, Мурка так Мурка. Как хочешь, называй меня, дядя, только дай ещё полакать! Вкуснотища».
Мужчина терпеливо наполнял крышечку вновь и вновь, пока кошка не вылакала половину бутылки. После чего человек забрал крышку и закрыл свой чудесный напиток.
— Что, понравилось? Ещё хочешь? Я бы тебе дал, Мурка, но ты ведь потом прямо в машине описаешься. Давай, пошли за мной, в офисе остальное получишь. Пошли-пошли, кис-кис-кис.
Видя, что человек медленно пятится, дразня её вкусно пахнущей бутылочкой, кошка с неохотой, но всё-таки спрыгнула с мусорного контейнера и, держась на небольшом расстоянии, пошла за своим благодетелем. Случись что, убежит. А пока можно немного понаблюдать, что последует дальше.
«Странный какой-то мужик. Говорит вроде по-нашенски, значит, местный. Но всё равно какой-то другой. Уголки рта всё время опущены, даже когда улыбается… По сторонам постоянно оглядывается, словно всегда ожидает опасности. Голова слегка втянута в плечи… Как будто кругом одни враги, короче. Наверное, русский», — пришла к умозаключению кошка.
Да, в русских людях всегда было нечто неприметное, но сразу бросающееся в глаза. Суровый народец. Суровый, но не жестокий, как их пытались изображать всякие активисты. Русский человек лишний раз к себе никого не подпустит, но если уж решит кому-то открыться, то может быть весьма щедрым. Кошка продолжила следовать за мужчиной.
Подойдя
— Ну что, Мурка, прокатимся? — усевшись в машину, мужчина приглашающе похлопал по второму сидению. — Хочешь, садись сюда, или запрыгивай сзади.
Из автомобиля веяло теплом и приятными запахами. Машина была явно не из дешёвых. Забравшись передними лапами в салон внедорожника, кошка замерла в нерешительности.
«Розововолосые девки говорили, что белым мужчинам нельзя доверять. Впрочем, сами они в дорогие машины обычно лезли охотно… Проехаться, или ну его? Дядя, чего хочешь-то?»
— Мяу, мур-мя-мяу мур-мя? — спросила кошку мужчину.
— Угумс, — кивнул он. — Отвезу тебя в офис. Не боись, тебе там понравится.
«Офис. Ну что ж, наверно, жить в офисе лучше, чем копаться в помойках на улице. Мне март хотя бы перекантоваться, пока весь снег не растает, а там можно будет, если что, и свалить. Ладно, поехали, дядя. Посмотрим на твой офис. Если там будут кефиром хотя бы раз в неделю поить, то, так и быть, половлю у вас мышей. Или чего ещё вам от меня надо?»
Двери машины плавно закрылись за устроившейся на заднем сидении кошкой. Автомобиль тронулся в путь.
Было тепло и уютно. Кефирчик приятно булькал в желудке. Кошка в блаженстве прикрыла глаза. Всего лишь на миг, но этого оказалось достаточно, чтобы впасть в дрёму.
Ну и ладно, чего, в конце-то концов, она в этой Оттаве не видела? Не такой уж большой город, найдёт дорогу назад, если понадобится.
Дорогу назад, а не дорогу домой. Дома у кошечки, к сожалению, никогда в жизни не было.
Глава 2. Новый дом
— Вот все у вас как на параде, — заговорил он, — салфетку — туда, галстук — сюда, да «извините», да «пожалуйста», «мерси», а так, чтобы по-настоящему, — это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме.
Михаил Булгаков, «Собачье сердце»
Когда кошка проснулась, машина заезжала на подземную парковку в весьма респектабельном здании. Нет, здесь не было какой-то особенной роскоши, кошка сделала выводы по идеальной чистоте, дорогим припаркованным автомобилям и современному оборудованию. Всё поблёскивало, всё лампочки и прочие финтифлюшки прекрасно работали, и даже уборщик-индус, мывший неподалёку полы, выглядел довольно опрятно. Причём полы индус мыл, заметьте, не какой-нибудь примитивной шваброй, а с помощью новёхонькой поломоечной машины. Не в правительственное ли здание она с белым мужчиной приехала? Уж больно всё чинно и благородно.
Припарковавшись на одно из самых мажорных мест рядом с лифтом, подобравший кошку на помойке человек вылез из автомобиля. Помахал рукой уборщику.
— Добрый вечер, сир Фёдор Фёдорович, — остановив поломоечную машину, вежливо поклонился индус.
Русский слегка поморщился, но не поленился сделать несколько шагов в сторону, чтобы пожать руку индусу:
— Здравствуй, Вазир. Сколько раз я просил не называть меня сиром? — индус с явным смущением и неловкостью вяло пожал протянутую ему для приветствия руку. — Ну какой я тебе, в баню, сир? Всего лишь работник умственного труда, ни больше ни меньше.