Кошачьи когти

Спанн Сьюзан

Я желаю, чтобы Ёсико полностью обеспечивала свою мать, Акеши Сато, и моего брата, Акеши Хидэтаро, вплоть до их смерти. Она должна разрешить моему сыну, Акеши Нобухидэ, продолжать жить в нашем семейном доме. Во всех вопросах, касающихся клана, последнее слово должно принадлежать Ёсико. Я доверяю ее решениям, как если бы она была моим сыном.

Жизнь коротка и печальна. Мудрый самурай проводит свою, готовясь к смерти. Когда я уйду из этой жизни, знайте, я был к этому готов».

Палец Хиро коснулся печати.

– Акеши Хидэёши.

Он

потер между собой указательный и большой пальцы. Печать не была ни мягкой, ни влажной.

– Оно очень хорошо составлено, – сказал отец Матео.

Ёсико рассмеялась:

– Согласна, но мой брат считает иначе.

– Он разозлился? – спросил священник.

– Не то слово. Нобухидэ ожидал, что отец назовет своим наследником его.

– А он может оспорить завещание? – поинтересовался отец Матео.

– Нет, – твердым голосом ответила Сато. – Таково желание моего мужа. Я знаю, когда именно он его написал и где хранил. Я забрала завещание после его смерти.

– Свидетельство жены является окончательным подтверждением, если она видела завещание и знала о его содержании до смерти супруга, – объяснил Хиро.

Сато кивнула:

– Я знала. Такова воля Хидэёши.

Хиро вернул свиток Ёсико. Она туго его свернула и засунула обратно в тубус. Положив бамбуковый цилиндр на татами, она спросила:

– У вас есть еще вопросы?

– Мы пришли в надежде убедить Нобухидэ дать нам еще немного дней на поиски убийцы Хидэёши, – ответил Хиро Ёсико, но говоря это, он перевел взгляд на Сато. – Было бы крайне прискорбно, если бы невиновная девушка умерла из-за элементарной нехватки времени.

Сато согласно кивнула. Синоби посмотрел на Ёсико, вскинув брови в молчаливом вопросе.

– Мне очень жаль, – ответила женщина, – но я не могу удовлетворить вашу просьбу. Без каких-либо дополнительных улик. Если к завтрашнему дню вы сможете найти того шпиона или доказать, что это именно он убил моего отца, я повторно рассмотрю вашу просьбу.

– Спасибо. – Это был единственный ответ, который Хиро мог дать на данный момент.

– Могу я задать вам еще один вопрос? – спросил отец Матео.

Ёсико заинтересованно посмотрела на священника.

– Прошу прощения за свою бесцеремонность, но мне крайне любопытны японские законы и обычаи. После смерти отца будет ли вам и дальше выплачиваться его пособие?

– Как правило, такого не бывает, – ответила Ёсико.

– А у вашего отца были какие-либо другие доходы? – спросил иезуит. – Какое-то свое дело или наследство?

Ёсико и Сато переглянулись.

– Хидэёши был наследником своего отца, но тех денег уже давно нет, – ответила пожилая женщина. – Мы надеемся, что сёгун проявит милость и будет дальше платить нам пособие.

– А как в Японии решают вопросы с кредиторами? – спросил отец Матео.

Ёсико склонила голову на бок.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Есть ли у вашего отца какие-нибудь денежные обязательства? Перед

торговцами рисом или портным? Или вот чайный дом, например. Каким образом будет оплачен его последний счет? Будет ли ему вообще этот счет выставлен, если он там умер?

Хиро был впечатлен неожиданно тонким замечанием отца Матео. Синоби было интересно, на какие средства Хидэёши мог позволить себе посещение Сакуры, если ему платили только пособие. Но этикет запрещал ему задавать подобные вопросы. Дело было не в том, что можно было задать их, опираясь на юридические законы. Только чужеземец мог быть таким назойливым и не нанести при этом серьезного оскорбления.

– Я буду очень... разочарована, если Маюри ожидает платы за ту ночь, когда погиб мой отец.

– А других долгов у него не было? – продолжал расспрашивать отец Матео. – Каким образом они будут оплачены?

– У нас есть немного сбережений, – сказала Сато. – И жалование Нобухидэ.

– В завещании написано, что вы должны оказывать поддержку Акеши Хидэтаро, – сказал священник. – Вы по-прежнему будете ее оказывать, даже если перестанут платить пособие?

– Такова воля моего отца, – сказала Ёсико.

– А при жизни ваш отец оказывал брату такую поддержку?

– Это был его долг, как наследника Акеши.

– Часто Хидэтаро просил денег в последнее время? – спросил Хиро.

Похоже, Ёсико поняла, что разговор перешел в некое подобие допроса. Прежде чем ответить, она долгое время думала.

– Да, просил. Он не сказал зачем, но в ночь смерти моего отца он приходил и просил денег. Отец ему отказал.

– Не знаете, зачем они ему? – задал очередной вопрос Хиро.

Глядя ему в глаза, Ёсико отрицательно покачала головой.

– Они спорили?

– Нет. Если нет денег, нет предмета для спора. – Ёсико немного отклонилась назад. – Но ваши вопросы говорят о том, что, наряду с неизвестным шпионом, вы подозреваете и моего брата.

Глава 29

– Я прошу прощения, если в моем вопросе вы услышали подобный подтекст. – Хиро смиренно склонил голову. – У меня не было таких намерений.

Ёсико кивнула, принимая его извинения, но в ее прищуренных глазах сквозила подозрительность.

Отец Матео встал и поклонился.

– Благодарю вас за то, что рассказали мне о ваших традициях. Могу я еще раз помолиться за вашего отца перед уходом?

– Мне бы этого хотелось, – быстро сказала Сато. Ёсико, словно возражая, поджала губы, но промолчала.

Сато подвела их к раздвижной двери, ведущей в оружейную Хидэёши, и отодвинула створку. Комната выглядела почти так же, как и день назад, за исключением того, что рядом с гробом у головы Хидэёши стояла миска отваренного риса. Когда Хиро вошел внутрь, он заметил еще один предмет, стоящий рядом с миской. Это была тонкая ваза с одним цветком гортензии того же сорта и цвета, что были в той комнате, где умер Хидэёши.