Кошачья Свара. Мадрид, 1936
Шрифт:
– Меня?
– удивился Энтони.
– Кто? Где?
– На арене для боя быков, где же еще?
– усмехнулся Паркер.
– В посольстве, друг мой, в посольстве. Сейчас мы возьмем такси.
– Но я не могу ехать в посольство в таком виде, Паркер, - запротестовал Энтони.
– Посмотрите, на кого я похож! Я провел ночь в камере и теперь весь кишу блохами.
– На этот счет не беспокойтесь: при нашей последней встрече вы были похожи на обглоданную селедку. Идемте, у нас мало времени, - добавил он, пресекая возможные протесты.
– Или вы отправляетесь со мной в посольство таким, как есть, или я немедленно отсюда уезжаю. А то есть тут
– Хорошо, - ответил Энтони, которого бросило в дрожь при упоминании капитана Коскольюэлы.
– Но давайте хотя бы заглянем в бар: мне нужно выпить воды и хоть что-нибудь съесть.
Они вышли на улицу, и молодой дипломат, не обращая внимания на мольбы и просьбы своего соотечественника, помпезным жестом подозвал такси. Машина остановилась на обочине, и Гарри Паркер без церемоний втолкнул Энтони внутрь.
– Повторяю, нельзя терять ни минуты. Уж в посольстве найдется для вас какая-нибудь еда, хотя бы чай и овсянка. Вас это устроит?
Энтони чувствовал себя изможденным, но после ночи, проведенной в камере, и ужасных мыслей, которые его посещали, ощущение безопасности компенсировало ему любые неудобства.
– Паркер, я..., я еще не... еще не поблагодарил вас, - успел он пробормотать, откинулся на сиденье такси и в то же мгновение уснул.
Разбудил его чей-то толчок в бок.
– Просыпайтесь, Уайтлендс. Приехали. Вы точно не пьяны?
Они вышли из такси, вошли в здание посольства и поднялись по мраморной лестнице. Паркер постучал в дверь, которую им незамедлительно открыли. К своему изумлению и разочарованию, Энтони оказался в элегантной, со вкусом обставленной гостиной с тяжелыми портьерами и стенами, обитыми мягкой зеленой тканью, на одной из которых красовался огромный портрет его величества Эдуарда VIII, написанный маслом.
На диване, возле камина, сидели два господина средних лет, безупречно одетых, что выдавало в них истинных дипломатов. Еще один господин, в уличном костюме, прохаживался по толстому ковру, куря при этом трубку. Никто из них даже не подумал поприветствовать вновь прибывших. Не переставая курить, мужчина с трубкой окинул жалкую фигуру Энтони беглым взглядом, полным нескрываемого отвращения, затем нахмурился и продолжил свой моцион по ковру.
Энтони попытался принять солидную позу, сдерживая нестерпимое желание почесаться из-за укусов паразитов, которых с собой принес. Забыв об обещанном перекусе, Гарри Паркер представил присутствующих при полном равнодушии со их стороны.
Одним из сидевших у камина дипломатов был Дэвид Росс, первый секретарь посольства, представлявший посла, который отсутствовал, будучи занят более важными делами. Другим был Питер Аткинс, атташе по вопросам культуры, приглашенный первым секретарем Дэвидом Россом в связи с характером данной встречи. Господин же с трубкой оказался ни кем иным, как лордом Бамблби..
– Это лорд Бамблби, - прошептал Гарри Паркер на ухо Энтони.
– Работает в британской разведке. Он прилетел из Лондона сегодня утром на самолете. Видимо, пролетая над каналом, они попали в болтанку.
Никто не потрудился представить Энтони присутствующим, из чего он сделал вывод, что они, безусловно, и так знают, кто он такой и с какой целью сюда доставлен. А иначе с какой стати он оказался бы в этой гостиной? Некоторое время он пребывал в смущении, не зная, куда себя девать, пока, наконец, первый секретарь
– Хотите портвейна?
– осведомился он.
– Нет, спасибо.
– Тогда, может быть, виски?
– Тоже нет. Я давно не ел.
– О, прошу прощения.
Прошло еще немного времени. Гарри Паркер, который по-прежнему стоял рядом с креслом, где сидел Энтони, заявил, что было бы уместно, если все остальные полагают это целесообразным, ввести мистера Уайтленда в курс дела. Первый секретарь, обдумав это предложение, с тоской вздохнул перед лицом необходимости пересказывать уже известное.
– Несколько дней назад, - начал он, - вы, Уайтлендс, позвонили нашему советнику, мистеру Паркеру, и пригласили его на встречу в мадридском отеле "Ритц". Когда он пришел, вы вручили ему письмо, которое мистер Паркер должен был передать некоему лицу, если с вами произойдет нечто непредвиденное. При этом мистер Паркер заметил, что вы пребывали под воздействием алкоголя или каких-либо других токсичных веществ, и посчитал ваше поведение временным помешательством. Тем не менее, на следующее утро он сообщил мне об этом происшествии, и мы вдвоем приняли решение вскрыть и прочитать ваше письмо.
Услышав эти слова, Энтони подскочил на месте и резко повернулся к молодому дипломату, наблюдавшему за ним со спокойной улыбкой.
– Паркер!
– воскликнул Энтони.
– Как вы могли это сделать? Ведь я умолял вас сохранить это в тайне, и вы поклялись мне...
– Я ни в чем вам не клялся, Уайтлендс, - ответил тот.
– Но не беспокойтесь по поводу вашей тайны. Мы сохраним ее, насколько это возможно, уверяю вас. Поверьте, я не мог поступить иначе. Я - дипломат, и на первом месте для меня - интересы короны, да вы и сами понимаете...
– Мистер Паркер, - прервал его первый секретарь, - не обязан давать вам никаких объяснений, мистер Уайтлендс. Он обязан был доложить начальству о поведении в Испании британского подданного, если заподозрил, что поведение этого подданного может оказаться пагубным для международных отношений двух государств. Кроме того, он сделал всё возможное, чтобы вырвать вас - заметьте, ценой немалых усилий - из Главного управления госбезопасности, где вы находились под арестом. Мое лично впечатление от этого письма было крайне неблагоприятным, - продолжал он, откашлявшись.
– То есть, я хочу сказать, что не слишком верю тому, что там написано. Тем не менее, учитывая положение дел в Испании, я посчитал необходимым принять меры предосторожности. Короче говоря, я связался с министерством иностранных дел. А теперь мистер Питер Аткинс, атташе по культуре, проинформирует вас обо всём остальном.
Заговорил атташе по культуре, с такой же неохотой, как и его предшественник, сообщив, что пока первый секретарь уведомил министерство иностранных дел о возможной мошеннической сделке и ее вероятных дипломатических последствиях, он лично созвонился к адресатом письма, неким Эдвином Гарриго, хранителем Национальной галереи в Лондоне, человеком безупречной репутации и признанным авторитетом в своей области, и прочел ему содержимое письма. Мистер Эдвиг Гарриго сначала попросил прочесть письмо еще раз, а потом заявил, что упомянутая мистером Уайтлендсом картина наверняка является фальшивкой. Не ставя под сомнение ни знания и суждения мистера Уайтлендса, ни его порядочность, мистер Эдвин Гарриго был убежден, что мистер Уайтлендс, должно быть, ошибся в оценке из-за неизвестных причин, поскольку не знал детальных обстоятельств дела. В связи с этим...