Кошка Белого Графа

Калинина Кира Владимировна

Тут я сделала для себя два открытия.

Первое. Это она по виконту Дегерингу страдает? Нашла красавца!

Второе. Ума Кайса, может, и невеликого, но все же и не такая глупышка, какой кажется на первый взгляд.

Принцесса мягко улыбнулась:

– Не унывайте, милая Кайса. Кто знает, что ждет впереди? Признаться, когда я увидела снежное волшебство там, в Лейре, я подумала, что все эти разговоры насчет Белого Графа какое-то недоразумение. А потом он снял капюшон и…

Принцесса села, спустив на пол ноги в бархатных туфельках, и покачала

головой.

– Он маг зимы по рождению, этого у него не отнять, – заметила графиня Виртен и посмотрела на Кайсу: – А вам, юная барышня, стоит поменьше заглядываться на мужские плечи и не забывать, зачем вы здесь.

Фрейлина залилась румянцем.

– Что же до Белого Графа, – добавила гоф-дама, – то было бы уместно поблагодарить его за помощь. Скажем, ужином на двоих и доверительной беседой. Как вы полагаете, ваше высочество?

Я ушам своим не поверила. Ужин на двоих – с невестой короля?

Но, видно, в Вайноре на такие вещи смотрели проще. Принцесса не выказала ни удивления, ни гнева, лишь задумчиво склонила голову.

– До сих пор он был исключительно любезен, – продолжала графиня Виртен. Знала бы она почему! – Он отлично понимает, что перед ним будущая королева Ригонии… А королева имеет право знать, что происходит в ее стране. Если Белый Граф утерял свою силу или был ее лишен, это касается и Вайнора, и других стран. В частности, княжества Нотьеш, где, предположительно, проживают некая баронесса Хольтрен и ее сын…

Камелия удивленно подняла взгляд.

– Это мы еще обсудим, – сказала графиня со значением. – А сейчас не пора ли перекусить?

Дормез был настоящим домом на полозьях. Здесь имелись общая комната, в которой оставалась ночевать одна из фрейлин, спальня, уборная и каморка для прислуги. Всюду дорогая обивка, ковры, лучезары и мощные телогреи.

Прошлую ночь вайнорцы провели, разбив лагерь прямо у еловой опушки. Мороз стоял жгучий, но метель улеглась, небеса глядели вниз льдистыми глазами созвездий, заснеженный лес был тих, как сон, и даже дети зимы, которых я все время чуяла краем сознания, угомонились в своих призрачных норах.

Граф явился выразить почтение, спросил обо мне. Принцесса разразилась восторгами. Даниш был с ней галантен и выказывал мне не больше внимания, чем заслуживала обычная кошка, но я каждой ворсинкой чувствовала его нетерпение.

После скромного ужина – не чета тому, что подавали у Керсона – принцесса вышла прогуляться в окружении фрейлин и свитских дам, укутанных в благородные меха. При приближении их щебечущего роя гвардейцы у костров вскакивали и пытались щелкать каблуками толстых меховых сапог – выходило забавно. Слуги в хороших тулупах оставляли дела и кланялись. Камелия шутила с ними, подбадривала, спрашивала о службе и о личном, и ей охотно отвечали. Лошади брали с ее ладони сахар, поданный Дайдой, мамки позволяли гладить себя и тянулись к ней длинными мохнатыми носами.

Пожалуй, Ригонии повезло. Из ее высочества выйдет хорошая королева.

Кайса стойко несла доставшееся ей бремя, то есть меня,

шепча с восхищением: «Какая же ты тяжелая, Белочка! Как бульдог». Принцесса то и дело вынимала из муфты голубую от холода руку и чесала мне за ухом, свита следовала ее примеру. Я чувствовала себя плюшевой игрушкой и впервые была этому рада. Потому что куда бы мы ни шли, меня преследовал жадный взгляд виконта Дегеринга. Кайса принимала его интерес на свой счет, трепетала ресницами и порывисто вздыхала, но, к счастью для меня, обязанности свои помнила, не отставая от принцессы ни на шаг.

В какой-то момент на пути гуляющих дам возник тот самый эйланец, кавалер Джеруч, хотя я не сразу признала его в длинной лисьей шубе и шапке, надвинутой до самых бровей.

Принцесса обратилась к нему по-эйлански, а потом весело спросила:

– Ну как? Правильно?

– Абсолютно, ваше высочество, – он церемонно поклонился. – И вы правы, здесь красиво. Но о-очень холодно.

Дамы засмеялись.

– Я лишь осмелюсь посоветовать вашему высочеству, – добавил эйланец, – произносить «тье» в слове «атьеми» немного мягче, а «кхр» в слове «кхраль», наоборот, резко, с напором. Вот так.

Он издал гортанный звук, похожий на крик вороны.

Кто-то из дам хихикнул, кто-то скорчил гримасу. Принцесса мило улыбнулась: «Приму к сведению, кавалер Джеруч», – и двинулась дальше.

После, уже в дормезе, отогревшись глинтвейном, ее высочество пожелала урок эйланского, дабы навеять сон головоломными упражнениями.

– Не лучше ли сейчас упражняться в ригонском? – вкрадчиво поинтересовалась графиня Виртен.

– Для ригонского у меня будет целая жизнь, – беспечно ответила принцесса, но настаивать не стала. – Пожалуй, я и так довольно утомилась. Мирной вам ночи, графиня.

Гоф-дама удалилась в собственную карету. Служанка приготовила Камелии постель, Кайса подала книгу для чтения, поправила подушку и передвинула лучезар поудобнее.

Прежде мне и в голову не приходило, что фрейлины выполняют обязанности камеристок. Думалось, их дело – сопровождать особу монарших кровей на балах и приемах, подчеркивая ее величие блеском своих нарядов, томно обмахиваться веерами и танцевать с кавалергардами. А Кайса только и делала весь день, что куда-то бегала, помогала принцессе переодеться, прислуживала за обедом. Горничная же занималась уборкой, чисткой одежды и подавала на стол.

Когда приготовления ко сну были окончены, Кайса хотела унести меня, но принцесса сказала:

– Белка будет спать со мной.

Оставшись одна, она некоторое время читала, затем погасила свет, сгребла меня в охапку и зарылась лицом в мой пышный воротник.

Мех у снежных кошек плотный, влага сквозь него не проходит, а принцесса лежала тихо, и я не сразу поняла, что она плачет.

Эх, жизнь кошачья! Человеку плохо, а я даже спросить не могу, от какой беды.

Осталось только уткнуться лбом ей в щеку, заурчать. Обнимающие меня руки дрогнули, и принцесса разрыдалась негромко, но горько.