Кошка Белого Графа
Шрифт:
– Ты нажила нам могущественного врага, Белка, – задумчиво произнесла она. – Впрочем, едва ли принц Гюнтер стал бы нашим другом.
– Это я виновата, – всхлипнула Кайса. – Белка меня защищала.
– Молчите уже, глупое дитя, – шикнула на нее графиня Виртен. – И куда вас понесло на ночь глядя?
Виконт Дегеринг, шагавший рядом, взглянул сверху вниз на Кайсу, на меня и озабоченно засопел.
Рауд Даниш явился засвидетельствовать почтение ее высочеству как раз в тот момент, когда Камелия и ее приближенные обсуждали,
– Не вздумайте! – повысила голос графиня Виртен.
Принцесса сверкнула глазами, явно намереваясь осадить свою будущую гоф-даму. Герцог Клогг-Скрапп взял племянницу под руку.
– Графиня права, Ками. Что у нас есть? Слово девицы невысокого рода против слова единственного пока наследника трона, – он сделал многозначительную паузу. – У барышни Кайсы нет даже царапины, которую мы могли бы предъявить как доказательство нападения. А у принца Гюнтера царапины найдутся, – герцог покосился на меня.
– Как бы он сам не пожаловался королю на бешеное животное, – добавила графиня. – Нам повезло, что королева Бригита взяла ее под крыло.
– Да, на этом можно сыграть, – Клогг-Скрапп задумчиво потер подбородок – его любимый жест.
– А не проще ли подарить Белку ее величеству? Чтобы принц Гюнтер не связывал свою обиду с вашим высочеством и Вайнором.
– Это Вайнору нанесли обиду, – резко сказала принцесса. – Может, предложите и Кайсу подарить – принцу Гюнтеру?
Фрейлина вскинула на свою госпожу испуганные глаза.
– Нет, – сказала Камелия. – Если я не могу защитить даже свою кошку, как я буду защищать своих подданных?
В дверь постучали, и Дайда сообщила о прибытии Белого Графа.
– Скажите, ее высочество не принимает, пусть зайдет вечером, – быстро велел герцог.
Дайда понятливо кивнула, но принцесса остановила ее.
– Граф Даниш-Фрост наш друг, а история с Белкой уже получила огласку.
Через минуту Даниш вошел, и лицо принцессы осветилось счастливейшей улыбкой:
– Граф, как я рада, что вы снова с нами! Надеюсь, все ваши дела в Белом замке улажены?
– Вполне. Теперь я всецело к услугам вашего высочества.
Я уже успела уяснить, что разговоры ни о чем составляют суть истинно светской беседы, и под журчание голосов просто рассматривала графа – живого, не призрачного. Ему шел бордовый сюртук, и рыжие волосы не резали глаз.
Даниш казался беспечным, делал комплименты дамам, шутил, но теперь я видела, что он тоже носит маску, за которой скрыты озабоченность и тревога.
В какой-то момент он спросил:
– Как вам дворцовая кухня?
Камелия просияла:
– Превосходно!
А графиня Виртен встала так, чтобы заслонить широкой юбкой корзину на столике в углу. Корзина была заказана через посла Кейринга в ресторации Владисона, и на ней красовалась надпись «Самые вкусные обеды».
Гордецы вайнорские! Я же за них хлопотала. А теперь Рауд Даниш решит, что я обманщица.
– Как дела у нашей любимицы? – граф весело повернулся в мою сторону.
– Ах, – воскликнула принцесса, – сегодня
И только-то. Крохотное недоразумение, незначительный курьез – так это звучало в ее изложении.
Граф тоже отнесся к случившемуся легко. Заметил лишь, что вечерами хорошеньким барышням и хорошеньким кошкам не стоит бродить в одиночестве.
Но легкость эта была внешняя. Я заметила, как при имени принца Гюнтера у него на миг прервалось дыхание и глаза потемнели.
– Ваше высочество не будет против, если мы с Белкой прогуляемся по старой памяти? – спросил Даниш.
– Что вы! – принцесса улыбнулась. – Я помню, что ей нужно бывать на воздухе. Уверена, с вами Белочка будет в полной безопасности.
Мы с графом шли по дворцу как по гостевому дому в Лейре – я у его ноги, но на этот раз все встречные смотрели не на меня, а на Даниша. По коридорам бежали шепотки:
– Белый Граф вернулся…
– Рыжий, как летом…
– Что с ним? Что с его силой?
– Так вот почему с зимой нынче сладу нет…
Даниш беззаботно раскланивался со знакомыми, однако в разговоры не вступал.
Едва мы вышли в парк, он стал мрачнее дождливого дня и сразу свернул с дорожек в послушно расступившиеся сугробы. Редкими крупными хлопьями падал снег, в отдалении скребли лопаты.
– В юности, – заговорил граф, – я состоял в свите Альрика – тогда наследного принца. Это наша фамильная привилегия и обязанность. А летом моему брату Карстену исполнилось семнадцать, и он вошел в свиту принца Гюн- тера.
Между нами установилась связь, и передо мной появился второй, призрачный Рауд Даниш. Он шел мне навстречу, но расстояние между нами не сокращалось. Губы призрака двигались в такт шагам настоящего Даниша:
– Это была идея Альрика. Окружить Гюнтера приличными молодыми людьми в надежде, что он бросит свои выходки. Кончилось тем, что Карстен вступился за барышню, которую Гюнтер пытался затащить в свою карету, вызвал его на дуэль и ранил в руку. Символическая царапина. Но он пролил королевскую кровь. При свидетелях. Дворянину за это полагается тюрьма. В дополнение Гюнтер потребовал наказать Карстена по старому вайнскому праву, то есть отрубить руку, которая нанесла урон члену правящей семьи. Мне очень дорого стоило вызволить его…
«Это стоило вам силы».
Граф не ответил. Повернулся и присел передо мной на корточки:
– Теперь ты знаешь, кому перешла дорогу. Прошу, оставайся рядом с принцессой, не отходи от нее ни на шаг. – Он глубоко вздохнул. – Ты хотела мне что-то сказать?
«Мы можем поговорить в снежном шаре?»
– Можем. Только мне надо где-нибудь сесть.
Он встал и огляделся.
«Если вам трудно, то не стоит!»
– Мне нетрудно. Там, за лиственницами, есть беседка.
Небольшое круглое сооружение больше походило на снежный дом гобров, чем на место летнего отдыха, даже вход замело – остался лишь крошечный провал впору кошке. Граф раздвинул снежный покров, как полы занавеса. Затем очистил себе скамейку и достал из кармана знакомый мешочек.