Кошка Белого Графа
Шрифт:
– Что это значит, господа? – Гюнтер одернул распахнутый сюртук и дунул через нижнюю губу, пытаясь отбросить с глаз прядь волос. – У меня тут тет-а-тет с дамой по обоюдному согласию… Не так ли, милая?
Он повернулся к Кайсе. Рауд заступил ему путь.
Принц смахнул непослушную челку рукой и осклабился:
– Что, Даниш, в каземат захотел, вслед за братцем?
– Ни в коей мере, выше высочество, – глядя ему в глаза, ледяным от бешенства голосом отчеканил Рауд. – Я отношусь к членам королевской семьи с исключительным почтением, – и не оборачиваясь
Те подхватили Кайсу под руки. Вид фрейлины говорил сам за себя. Волосы взлохмачены, платье порвано, губа разбита, на щеке ссадина.
– Струсил, Белый Граф? – издевательски хохотнул Гюнтер. – Без своей силы ничего не стоишь?
В его руке вновь появился хлыстик; принц тронул снежную прядь над виском Рауда кончиком рукояти. Рауд аккуратно двумя пальцами отвел ее в сторону, не касаясь Гюнтера.
Я стиснула зубы. Чутье подсказывало, что богу лета сейчас лучше помолчать.
– Что, не нравится? – засмеялся Гюнтер. – Может, решим дело как мужчина с мужчиной?
– С мужчиной – да. С вами – нет.
– Да пустите меня, наконец! – раздался звонкий голос принцессы.
Ее высочество в бледно-голубом платье ворвалась в комнату, как снежный вихрь.
– От имени моего отца Бертольда Гудбранда Оддмунда Маритима, милостью богов и волей людей короля Вайнора, я выражаю возмущение и протест! Вы нанесли оскорбление всему Вайнорскому королевству, принц Гюнтер. Ригония ответит за это!
Она еще не договорила, а принц вдруг свистнул сквозь зубы, воровато оглянулся на своих прихлебателей и выскочил за дверь. Как уличный забияка, бегущий от дворника со свистком и метлой! Вся свора бросилась следом.
«Так его!» – я готова была плясать от радости.
Принцесса удивленно посмотрела на Рауда, потом на своих спутников.
А я торопливо покинула тайный лаз. Хорошо хоть выкрик был коротким. Может, все решат, что им почудилось?
Коридор был полон народа, и я пожалела Кайсу. Ей и так досталось, а теперь бедняжка вынуждена еще и умирать от стыда перед толпой. Зато случившееся точно не удастся замолчать!
Под ногами у людей крутились кошки – целая стая, оба шпица гофмейстерши, пара левреток. Муфта махнула мне хвостом, Шоколадка весело мигнула оранжевыми глазами, Кавалер сладко улыбнулся. И тут же насупился, когда Рауд присел передо мной на корточки.
– Ты цела? – тихо спросил он. – Как тебя опять угораздило влезть в неприятности?
«Он караулил нас, нарочно», – объяснила я. Еле слышно – одному Рауду.
Кажется, получилось. Если на нас и смотрели, то лишь потому, что мы мешали любопытным подобраться поближе к центру событий.
Рауд взял меня на руки и встал.
– Повезло, что я как раз был у принцессы, – шепотом сказал он.
«Спасибо, что пришел. Я боялась, что Нежа тебя не дозвалась».
– Нежа? При чем тут Нежа? Я слышал тебя, Карин, твой зов указал мне дорогу.
Получается, я впустую потратила свое право обратиться к богине? Но я не жалела!
– Глупое дитя, – прошелестел ледяной голос. –
Не все ли равно? Я и так вся в долгах! Одним больше, одним меньше.
Потом, когда мы шли по коридорам в вайнорское крыло, я шепотом рассказала Рауду все, о чем молчала до сих пор. Пусть делает с этим, что хочет, у меня больше нет от него секретов…
Глава 23,
в которой маски сбрасывают все, кроме богов
Полтора часа спустя Кайса лежала в спальне принцессы под присмотром дам и доктора-мага, а в общем зале бурно обсуждали произошедшее. Фендрик Лорн Ойсин тоже был тут. Он примчался, едва услышал, что случилось. Первым делом прорвался к Кайсе – узнать, как она, а теперь бушевал, не стесняясь ни принцессы Камелии, ни герцога Клогг-Скраппа, который сидел с мрачным видом, поставив локти на стол и сложив пальцы домиком. Рядом у стены, скрестив руки на груди, стоял не менее мрачный принц Фьюго.
– Я убью его! – горячился фендрик. – Виконт Дегеринг, вы будете моим секундантом?
Дегеринг смутился.
– Не валяйте дурака, фендрик, – сказал Рауд. – Вас расстреляют.
– И пускай! Зато негодяй получит по заслугам!
– А барышня Кайса будет рыдать над вашей могилой. Думаете, это сделает ее счастливой?
– Вы трус, граф! – выпалил Ойсин, и я даже не смогла на него как следует рассердиться. Он и правда был совсем юн. У него сверкали глаза, пламенели щеки, он весь пылал как факел, готовый сгореть сам, спалив заодно половину мира. Мальчишка! Как есть мальчишка.
– Стыдитесь, фендрик, – сказала Камелия. – Граф прав. Вы не можете бросить вызов принцу.
– Я могу, – негромко произнес Фьюго, отслоняясь от стены.
Герцог Клогг-Скрапп не участвовал в общем разговоре, но сейчас встрепенулся:
– Кавалер Джеруч! Вы забыли свой долг?
Эйланец сжал челюсти так, что на скулах проступили желваки, потом брезгливо скривил рот и вновь прислонился к стене.
– Забудьте вы о дуэлях, – поморщился Рауд. – Ваши высочества, – обратился он к принцессе и герцогу. – Это дело для дипломатов. Если, конечно, вы не готовы закрыть глаза на то, что произошло.
– Не готовы! – принцесса решительно поднялась с дивана, на котором сидела. – Я сейчас же иду к Альрику.
Герцог вздохнул и тоже встал.
– Я с тобой.
Рауд вышел вслед за ними.
Должно быть, тогда он и сговорился с принцессой о вечернем свидании.
После ужина Камелия объявила, что желает проветриться. А тут как раз явился Рауд и попросил разрешения вывести меня на прогулку.
Пойти одна Камелия не могла. Но в аллеях парка ее небольшая свита отстала, и к уединенной беседке, скрытой хороводом заснеженных пихт, мы подошли втроем. Лишь капитан Карис следовал за своей принцессой – я слышала, как в отдалении поскрипывает снег под его войлочными сапогами.