Кошки-дочери. Кошкам и дочерям, которые не всегда приходят, когда их зовут
Шрифт:
Например, моя хирург объявила, что уходит в отпуск, так что либо операция откладывается на месяц с лишним (и раковые клетки еще пять недель используют мое тело, как парк аттракционов), либо она передает меня другому врачу. Я выбрала второй вариант, хотя это и означало, что мне придется привыкать к снисходительной манере ее коллеги.
В то же время меня волновала перспектива реконструктивной хирургии. Хотя восьмилетняя разница в возрасте между мной и Филиппом с годами стала значить куда меньше, он продолжал оставаться «молодым мужем». И я не хотела шокировать его столь радикальными
Проще всего было выбрать силиконовый имплантат. Но врач рассказала о возможности использовать для восстановления груди не силикон, а жир, уютно устроившийся у меня на бедрах. Конечно, эта операция будет куда сложнее, но перспектива превратить складку в сказку не может не радовать!
Пластический хирург показала нам фотографии своих пациенток. Она явно гордилась проделанной работой, хотя неискушенному взгляду результаты ее трудов навевали скорее мысли о докторе Франкенштейне и его монстре… Эта женщина могла сделать соски из чего угодно – из пальцев ног, из ушей. Она знала, как срезать мышцы со спины и прикрепить их на грудь – но ей больше нравилось работать с имплантатами.
Я же, в свою очередь, мечтала найти хирурга, который предпочитал бы превращать в грудь валики жира. К счастью, в нашем городе работал такой специалист. Грег участвовал во множестве международных конференций и специализировался как раз на варианте «складку в сказку». Фотографии его трудов выглядели не столь отталкивающими (правда, не исключено, что он просто лучше фотографировал).
Тем временем я стала настоящим экспертом в том, что касалось рук хирургов. Руки Грега с мягкими пальцами и веснушками на тыльной стороне внушали доверие. Этот невысокий и худощавый человек обладал каким-то мальчишеским обаянием и был очень общительным (для хирурга). Глядя на его светлую кожу и рыжие волосы, я невольно задумывалась, а не был ли он в прошлой жизни шотландским волынщиком. В общем, Грег располагал к себе с первой минуты знакомства.
Как мне сказали, для мастэктомии и последующей реконструкции груди потребуются три хирурга и несколько ассистентов; я проведу на операционном столе почти восемь часов, а восстановительный период займет три месяца (как я поняла потом, этот срок был рассчитан на двадцатилетнего победителя Олимпиады с невероятно высоким болевым порогом). Грег оставит у меня на животе шрам в форме улыбки и постарается расположить его как можно ниже, чтобы потом я смогла носить бикини. Как будто я до операции их носила.
В то же время он планировал слегка уменьшить мою левую грудь, чтобы она не слишком отличалась от правой. И конечно, он сделает все от него зависящее, чтобы художественно скрыть шрамы.
Я не торопилась проникаться его оптимизмом. То, что предлагал Грег, напоминало не обновление, а скорее полную перекройку тела. Для меня это было все равно что одновременно согласиться на прыжок с моста на резинке, подъем на Эверест и участие в мировом чемпионате по регби.
– Мы живем в обществе, одержимом грудью, – настаивал Грег.
«Что за чушь!» – подумала я. А по пути домой остановилась
На кухонном столе лежал DVD с фильмом о пластике груди. Меня почему-то не слишком тянуло вставлять его в проигрыватель. Судя по всему, на восстановление после этой операции уйдет больше времени, чем на то, чтобы прийти в себя после мастэктомии. И все же, пусть я никогда не была Памелой Андерсон, бегать остаток жизни амазонкой я тоже не собиралась.
DVD я смотрела вместе с мужем – и время от времени не могла удержаться от вскриков. Как эти женщины могут так легко говорить об операции, которая оставила на их теле такие шрамы?
Наверное, стоит вообще отказаться от этой затеи, подумала я. А потом вспомнила рассказ подруги о том, что она почувствовала, проснувшись после операции и увидев пустое место там, где раньше была грудь. Да, с пластикой придется помучиться, зато это поможет избавиться от психологической травмы.
Собрать трех хирургов у одного операционного стола – все равно что пригласить Леди Гагу, Анджелину Джоли и Елизавету II на один благотворительный вечер. Врачи хмурились и шелестели ежедневниками в поисках даты, которая подойдет всем троим. В результате операцию назначили через три недели. Мне казалось, что ждать придется целую вечность.
11
Подготовка
Важно то, что внутри
Через два дня после того, как к нам пришел Нэд, телефон наконец зазвонил. Схватив трубку, я с облегчением услышала голос Лидии, хотя из-за проблем со связью он звучал так, будто она находилась на подводной лодке.
Дочь попросила прощения за то, что долго не звонила, и объяснила: на Шри-Ланке сезон дождей, поэтому телефон в монастыре не работает. Несмотря на то что настроение у Лидии было приподнятое, меня неприятно царапнула ощутимая отчужденность в ее голосе.
Как оскорбленный возлюбленный, я не спешила рассказывать о наших новостях и ждала, когда она спросит. Да, я чувствую себя хорошо, хотя и не совсем. После этого мы долго молчали.
Я вспомнила про Нэда. Лидия беспечно ответила, что как-нибудь напишет ему письмо.
На заднем плане пронзительно закричал попугай. Этот монастырь действительно стоит где-то в джунглях! Без особого энтузиазма я спросила Лидию, чем она там занимается.
– Медитирую, – ответила Лидия, а потом рассказала, что монах с помощницами провел для меня церемонию в пещере. И пел особенные молитвы.
Все это, конечно, очень трогательно и даже интересно, но я была не в том настроении.
– То есть они знают, что я больна? – моментально вспыхнула я. – А они не думают, что тебе сейчас следует быть со своей семьей?
Снова молчание.
– Я не знаю, что они думают.
Я хотела понять свою дочь, хотела мыслить здраво, но боль и обида были еще слишком сильны.
– Я болею, а тебя нет рядом, – тихо сказала я.
Пауза.
Пусть она хоть раз скажет… Скажет слово, которое я так хочу услышать. Назовет «мамой».