Кошмар для полиции
Шрифт:
— Да. Это соответствовало бы его темпераменту и характеру. Если мы вскоре не получим от него известий, я не усомнюсь в этом. С него было достаточно той жизни, которую он вел дома и на работе. Он часто говорил о Лондоне, по которому чувствовал ностальгию.
— Да? Он там жил?
— Да, мне кажется, в молодости.
— А на вашей памяти никаких писем не приходило из Лондона?
— Никаких, месье.
Она слабо улыбнулась и покачала головой.
Комиссар проворчал что-то, посмотрел на часы, встал с кресла и сказал:
—
— Я в этом уверена, — проговорила Гонорин Лорд, опустив глаза.
Глава 5. Источник всех бед
Служащий банка в небесно-голубом костюме и треуголке, встретив Сатурнина у главного входа, пояснил без всякой необходимости, что конторы были закрыты для публики. Он провел комиссара по многочисленным коридорам, стены которых были облицованы мрамором, редкими породами дерева, а полы покрыты коврами и передал его с рук на руки другому гиду. Наконец Сатурнин достиг резиденции самого директора.
Царствуя в этом святая святых, где стены помещения были отделаны еще более дорогим деревом, чем в коридорах, а ковры пушистее, директор умудрился сохранить нормальный человеческий облик. Маленький и съежившийся он, вероятно, страдал несварением желудка и не мог широко пользоваться предоставленными ему благами жизни. На его губах возникла улыбка, когда он протянул Сатурнину свою сухую, вялую руку.
— Комиссар Дакс? Будьте добры, садитесь. Мне звонили с набережной Орфевр… Естественно, мы сделаем все, что можно, чтобы помочь вам. Я полагаю, вы беспокоитесь о нашем клиенте Эжене Видмере?
— Да. Он покинул свой кабинет в пятницу в четыре часа, и с тех пор никто ничего о нем не слышал.
— В прошлую пятницу? Погода ведь исключительно благоприятна. Эти уик-энды на английский манер я не одобряю, но между тем…
— Все это так. Но почему он не предупредил свою жену?
— Ах да! Возможно, это немного странно. Я уверен, вы лучше меня разбираетесь в подобных вопросах. Вы без сомнения пришли спросить, имел ли наш клиент наличные в момент отъезда?
— Совершенно точно.
— Да. Я предвидел этот вопрос, и моя секретарша провела необходимые розыски. Но очень поверхностные. Я полагаю, этого вам будет достаточно. Да…
Он окинул близоруким взглядом свой огромный министерский письменный стол и взял карточку, лежащую под пресс-папье.
— Да… Вот такая ситуация. В течение последних восьми месяцев месье Видмер взял в банке довольно значительные суммы… Последний раз семьсот тысяч франков. А общая сумма составила что-то между девятью и десятью миллионами франков. Скажем, девять
Густые брови Сатурнина удивленно поднялись.
— Это все?
— Это все, что он у нас взял наличными.
— Вы думаете, что у него еще и в другом месте есть счет?
— Нет. Это меня удивило бы. За исключением этих сумм, взятых за последние восемь месяцев, почти с уверенностью можно сказать, что все состояние месье Видмера находится у нас.
— И оно составляет несколько десятков миллионов?
— Около семидесяти.
Сатурнин провел пальцем по усам. Директор задумчиво наблюдал за ним.
— Вы ожидали услышать другое, комиссар?
Сатурнин пожал плечами.
— Черт возьми! Я сам не знаю, что ожидал услышать. Исчезает богач. Домашнее благополучие, кажется, не слишком устраивало его. Я думал, что он взял половину своего состояния, оставив половину жене, и решил исчезнуть для другой жизни.
Директор покачал головой.
— А вы не думали о другой стороне вопроса… например, о потере памяти?
Сатурнин улыбнулся.
— В нашем ремесле не слишком-то верят в потерю памяти… это обычно случается в романах. Кстати, как вы думаете, что мог сделать ваш клиент с взятыми суммами?
— Не имею ни малейшего представления. Для богатого человека, вы сами понимаете, это не слишком большая сумма. Насколько мы, банкиры, можем судить, эти деньги могли быть истрачены на хозяйство, на подарки друзьям, проиграны, если месье Видмер играет в карты, чего лично я не думаю.
— Подарки? — проговорил Сатурнин. — Может быть какой-нибудь даме?
— Мой дорогой комиссар! — Директор внезапно стал похож на старую деву, которая услышала неподобающую историю. — Послушайте…
— Мы уже встречали такое, — резко проговорил Сатурнин. — И не нужно воображать необыкновенные вещи.
— Нет, нет, конечно, нет, но я немного знаю Эжена Видмера. У нас общие вкусы, мы собираем марки, это настоящая страсть.
— А такой ли он человек, что мог купить на пятьсот тысяч франков марок?
— Безусловно. Но он бы выписал чек, что он обычно и делал при покупках такого рода. Суммы, которые он взял в течение восьми месяцев, были истрачены на что-то, о чем мы не имеем ни малейшего представления. Я только что говорил о болезни. Это объяснило бы многое. Видмер сделался отчаянным пессимистом.
— Да?
Красные пятна вспыхнули на желтом лице директора, и он продолжал с горячностью:
— Да, мизантроп! Это забавно. Очень мало людей признаются в сделанной подлости, но многие будут открыто говорить о своем пессимизме. В чем разница? Цивилизованная страна будет лишь страдать от пессимизма своих граждан.
Он нагнулся над столом и, понизив голос, убежденно произнес:
— Я готов поверить, что Эжен Видмер под влиянием болезни, видя все в самом черном цвете, купил на черном рынке доллары и фунты и, желая скрыть их от посторонних взоров, заимел сейф в каком-нибудь банке.