Кошмар на улице Зелёных драконов
Шрифт:
— А вот! — тонким изящным пальцем Вэй Мин указал на самый край отреза. на вышитый конец лотосовых цветов.
— Да и не заметно вовсе! — торговец возмутился, повглядываясь, размотал рулон уже совсем. — Но больше и нету такого. Превосходный шелк! А тот кусочек ткани с вышивкою можно пустить на подол или отрезать. часть — приличную — пустить на мешочки для благовоний, али мешки для слитков или монет… — аккуратно стал сворачивать. — Превосходный шелк, молодой господин!
— A этот… — Вэй Мин брезгливо приподнял зеленого отреза кусок. — Какой мерзкий оттенок! И как негармонично сочетается с коричневыми символами долголетия!
— Так трижды тут пожелание долголетия! — возмутился торговец. — Достойный подарок почтенным родителям или наставнику!
— Мыши? И журавли? — поморщился юноша, попортив гримасою красивое лицо, потом в усмешке зубы обнажил, слегка неровные — и я, кажется, догадалась, почему он обычно улыбается, пряча зубы, полуулыбкою. — Да если уж на то пошло, то в пару гордой птице журавлю надобно вышивать хотя б дракона! Феникса уж наконец! Черепаху священную.
А тут к ним, к которым люди, любопытно оглядываясь, подходить покуда не осмелились, на беду из паланкина вылезла… Ли Фэн! Мой старший господин и вздорная Ли Фэн! Похуже картину сложно придумать!
Но бежать я с криками к господину не осмелилась. Толкнула тогда меня она. И вдруг признает? Позор будет отцу. Но, может, стоит мне вмешаться?
— Что лапаете вы тут все? — поморщилась Ли Фэн — видно лавочник этот водился в «приятелях» ее отца — и плечиком Вэй Мина потеснила. — Не нравится — уйдите. Вас покупать никто не заставляет.
— Ах, что за уродливая девка слева от меня? — сердито веер раскрыл мой господин, сердито обмахнулся. — Ни вежливости, ни манер!
— Два ты, ты!.. — Ли Фэн от возмущения задохнулась.
Ой, что сейчас будет, что будет!
— Мне жалко, стало быть, вашу госпожу, — добавил Вэй Мин, к уху ее вдруг склонившись — а Ли Фэн попятилась, но не устояла, упала, не подхвати служанка ее под локти. — Она вас одевает пышнее прочих, вам доверяет ей покупки выбирать, а вы ее позорите безмерно, хамством отвечая незнакомому господину! — веер застыл, обнажая едкую полуулыбку. — Мужчине!
— Что?! — возмутилась главная красавица города. — Да я… я…
— Вы оскорбили нашу госпожу! — усовестить попыталась неизвестного, к несчастью, достаточно богато одетого юношу, служанка, поддерживающая тяжело дышащую Ли Фэн справа. — Она, знать вам следует, старшая дочь самого господина Чжана!
— А вам знать следует, на кого эта ваша невоспитанная дева накричала! — Вэй Мин гневно сложил веер.
Как будто принц столичный! Но спеси на самого наследника престола, если не императора! Хотя император будет постарше, да пропадает обычно в своем гареме столичном, где уж точно сотни писанных красавиц или, если слухи не врут, вовсе тысячи! Да и исчезновение наследного принца быстро б поставило страну всю на уши!
— Да сами вы… сами вы… хам! — Ли Фэн задыхалась от гнева.
— Мужчинам издавна свойственна напористость, — мой господин внезапно сжал ее щечки, вдобавок к надутым обиженно губкам, да, впрочем, сразу же отпустил, — иначе б и жизни не было на земле. Но дева, сама атакующая мужчину, да еще так грубо — это, да будет вам известно, вообще вселенский ужас!
— О боги, этот жуткий юноша…
— Хотя бы не срывается на визг, как вы! — невозмутимо нанес ответный удар Вэй Мин, как—то нахмурившийся при упоминании богов.
Да странно б было, если б капризный старший господин их чтил!
— Стра—стража!!! —
И мечи повыхватывали не только носильщики паланкина и пятеро шедших с ними воинов. но и вся выбегающая из других лавок охрана. Мой старший господин оскорбил саму старшую дочь чиновника Чжана!
Покупатели, редкие нищие — сегодня их почему—то почти не было на рынке и на улицах — да просто зеваки торопливо шарахнулись в сторону. Нет, побежали, разглядев, как воины бросились на Вэй Мина с разных сторон. мгновенно почти окружили.
О Боги! Я же далеко стою. смотрю! Я добежать до него не успею! А если и добегу. то разве справлюсь я с несколькими десятками обученных бойцов?!
Но он был мой господин. Оплата его — опора моей нищей семьи. Да и не по—человечески было бросать его одного.
И, меч выхватив, я с воплем отчаянным бросилась к толпе ощерившихся оружием воинов.
Свиток 6 — Смех учителя —10
Я Ню
Когда от трупа мертвого полубога, на котором я отрабатывала броски режущих полумесяцев, осталось сплошное кровавое месиво, демон, учивший меня, сбил кровавые ошметки и последнюю уцелевшую длинную прядь волос с обломка скалы пинком. Новый труп водрузил — хотел положить полудемоницу полную, что лежала поближе, но наткнувшись на мой ненавидящий взгляд, опять притащил мужчину, постарше и вообще премерзкого демона — ухмыльнулся и ушел. Им все равно кого жрать и крошить?! Но тренировки в жалкие крохи времени до визита очередного наглого Эн Лэя, а также покуда из выживших в этой части Бездонного ущелья были только я и мой чудовищный учитель… мое содрогание при виде кровавых ошметков. оставшихся от прежней мишени, местами прекрасного даже сверженного бога. растаяли.
А потом я вообще перестала смотреть, что лежит под моею ногой. To, что лежит, опасным уже больше быть не может. To, что движется, может прийти и меня убить. Держись, полудохлый воробей! Пусть подыхают они!
Не помню, на каком ударе это случилось. Не помню, куда улетел полумесяц с левой руки — я потом долга искала его — и даже удара обмякшего тела о каменную поверхность не помню.
Сон… это был красивый сон…
По ветке огромного дерева, росшего пятьсот тысяч лет, шли дух— соловей и прекрасный феникс — оба в своем птичьем обличье. За деревом падало древнее вечное солнце, окрашивая небо в кровяной цвет. Близко к слепящему глаза диску — сегодня свет его был воистину невыносим — небо спекалось, будто кровавое полотно внезапно превращалась в растапливаемый пламенем металл.
Прекрасный, мощный феникс поднял огромные, мощные крылья. А дух— соловей запел. Приятная стать сильного хищника и красивая долгая трель блеклого серовато—коричневого комка, казавшегося мокрым комком, жалким птенцом на фоне его.
Небо кровавое и палящий диск… удивительно спокойный и нежный вечерний воздух, медленно холодящий, остужающий мир и жар в маленьком раненом сердце… робкий трепет маленькой птицы и сильное божество…
Окончание этого дня было воистину прекрасно!