Космическая шкатулка Ирис

Кольцова Лариса

– Зря и обольщаешься. Она любит твою дочь как свою собственную. Я сам за нею наблюдал. Мамаша Пелагея как-то сумела вложить в неё способность к чувству, длиною в целую жизнь. Даже при условии его неразделённости.

– Закроем эту тему. Она мне, не то чтобы неприятна, но кажется дикой. Не Вика, понятно, а сама эта тема. Ты выдумщик, Андрей. Тебе самому проще думать, что я виновник неудачи в твоей первой любви. Это не может быть правдой.

– Это было когда-то правдой. А теперь-то, понятно, ничего, кроме отстранённого удивления на себя самого, когда смотришь на прошедшую жизнь со стороны, да ещё с приличного расстояния прожитых лет.

Златолицая женщина, вышедшая из трещины семейного разлома

Подошла Лота. Гибкая, в лиловой шёлковой тряпочке, намотанной на её тело до колен, она села рядом на утрамбованный песок. Положила голову к нему на плечо.

В чёрных волосах сидело какое-то драгоценное существо. Серебряная ящерица, или похожее на неё изделие, смотрело на него фиолетовыми глазами, сразу напомнившими о Фиолете.

– Андрей, почему у тебя нет детей? – спросил Радослав, не испытывая к подошедшей, подсевшей и трепетно прижавшейся женщине абсолютно ничего. Как к той же Вике. Волшебство преображения происходило только тогда, когда в сумраке гостевой спальни он надевал на её средний палец кольцо Нэи. Она покорно принимала этот ритуал как должный. Или как что-то, что было необходимо прекрасному человеку, её избравшему для своего счастья. Некая вера, некий оберег для неё лично. Ведь она отлично знала, что у бородатого человека есть на другом континенте жена. Жена не должна ничего знать о ней, о Лотосе, чей аромат наполняет всю округу.

– Нет, потому что я гибрид. Человек, рождённый от людей, принадлежавших к двум разным звёздным расам. Они удовлетворили своё влечение, может, и любопытство, а я, что называется, бесплодный побег. Кук забрал меня в городке для сирот – космических подкидышей и воспитал как сына, можно сказать.

– Жаль. Тогда выходит, что Вике повезло. Она имеет двух дочерей и двух сыновей. А то была бы одинока до сего дня.

– Да. Ей повезло, – согласился Андрей.

– Лота скучала, – прошептала женщина ему на ухо. – Лота и теперь очень скучает. Ты не хочешь надеть на меня сияющее кольцо, похожее цветом на тот самый лотос, в честь которого я и названа? – Она на глазах Андрея гладила то место на его штанах, которое приличная женщина никогда не тронет в присутствии посторонних лиц. – Я скучаю по своему большому сокровищу…

Андрей остался безучастным к её бесстыдству в проявлении чувственного влечения. Он уже привык к особенностям местных женщин, когда они влюблены. Он даже не ушёл. А ради чего? Ему нравилось тут. Благорастворение же воздухов. Лота сняла с себя платье, больше похожее на тряпку, в которую она просто укуталась ради того, чтобы без проблем скинуть, как случится минутка радости. – Хочу купаться, – сказала она. Гладкая, как облитая золотым лаком, коротконогая, но с тонкой талией, круглой попой, и с двумя шариками несколько обвисших грудей, что и выдавали её не юный возраст и прошлое неоднократное материнство, она пошла к воде. Серебряное существо – искусная заколка держало её сложную причёску на самой макушке, открывая довольно стройную шею. Она встала к мужчинам вполоборота, демонстрируя свою несомненную сексуальную привлекательность. Андрей продолжал сидеть, не уходил. А зачем? Женщина слегка раздвинула свои ноги и провела рукой там, к чему ни одна стыдливая и нормальная женщина не прикоснётся у других на глазах, если она не порно шлюха из Эпохи Глобальных Войн. Она ласкала себя, призывая его присоединиться к ней, чтобы удвоить её желание телесной близости, сделав его взаимным. Рассвирепев на неё, на Андрея, безучастного к происходящему, поскольку он давно привык к местным нравам ленивых и похотливых людей, Радослав разделся. Не только для совместного купания с бесстыжей русалкой, чей желтовато-золотой зад сверкнул напоследок, скрывшись под сиреневой водой, но и чтобы элементарно охладиться самому. Будь она ему посторонней, она вызвала бы лишь отвращение, но она была его привычной уже любовницей, если само такое определение подходило под род их странных взаимоотношений. Начавшись от скуки, от отвратительного вынужденного безделья, куда он провалился впервые за целую свою и не такую уж и короткую жизнь, его отношение к златолицей женщине Лотос преобразилось под влиянием неведомого фактора икс в нечто существенное, что периодически тянуло их продолжать

– Ну, золотко, теперь не жалуйся, – процедил он без всякого тёплого чувства к срамнице. Хотя такому сильному и внезапному вожделению, даже и без наличия кольца Нэи на её пальце, позавидовала бы и Ландыш. А её он давно уже не радовал тем, чему она всегда шла навстречу с охотой, даже не любя его. Ни так, как хотелось ей самой. Ни так, как хотелось бы ему. Но знал ли он сам, чего он хотел, а чего нет в своём странном заключении с нею под одной крышей? В доме, который построил Кук.

Он поймал её в воде и оттащил к тому месту недалеко от берега, где было мелко. Спрятаться было особо некуда, но полусонный Будда, сидящий на берегу иноземного

водоёма, реально медитировал, закрыв глаза и скрестив ноги в позе лотоса. Она визжала от радости и всё от того же бесстыдства, поскольку стыд не был укоренён в традициях этих людей, вследствие чего она для Радослава мало отличалась от животного, пусть и наделенного человеческим соображением. Назвать разумом то, что таилось в её изящной черепушке, как-то не хотелось. Впервые, если без кольца Нэи, он ощутил к ней подлинное острое чувство, хотя чувство и было, действительно, животным, а не разумным по своему происхождению. Водяная свалка завершилась своей кульминацией достаточно быстро. Он свалился на плотный песок без сил, а она легла отдыхать на него сверху, продолжая щекотать уши вздохами благодарности. Тёрлась о него своей, если чисто эстетически, то непривлекательной грудью женщины, не единожды уже выкармливающей младенцев. Тут были другие представления о прекрасном облике женщины. Женщина должна быть предельно раскованной в своих желаниях, уступчивой всякому мужчине, если удалось его разжечь. Если тебя хотят, в том и есть твоя красота. В чём ещё-то? Отношение предпочтения что-то и значило, раз уж оно и у животных имеется, но память этих людей на совместные любовные переживания была коротка. Детей воспитывала вся община целиком. И у отца и у матери всегда был свободный выбор партнёра для очередной случки. Назвать такие отношения любовными было бы весьма странно.

Мусорная философия золотой Лоты

Вес у неё был даже меньше, чем у лёгонькой Ландыш. В данную минуту ему хотелось, чтобы на его спине лежала юная пригожая Ландыш – заброшенная жена, а не эта тупая самка, сверкающая в свете раскалённого дня золотыми мягкими ягодицами. В данную минуту хотелось сбросить её с себя и навсегда забыть о гостеприимстве Андрея, чья жена Лотос Рассвета, заботящаяся по местным традициям об удовольствиях гостей мужа, подложила ему однажды этот ароматный Лотос порока. В данную минуту он и понятия не имел, какой ответный сюрприз готовит ему сама Ландыш. В данную минуту он был далёк от мистических раздумий о той особе, какую все знают под псевдонимом Судьба. А она способна иногда и мстить за нарушение нравственных законов, даже под видом своей всегдашней игры в некие случайности. Зеркальный ответ со стороны Ландыш, которая и знать не знала об утехах своего мужа с женоподобным растительным Лотосом, по любому оказался неожиданным.

– Подари мне своё сияющее кольцо навсегда, – прошептала она, – ведь я так хорошо умею любить тебя, а ты мне так ничего и не подарил.

– Разве я сам по себе не подарок тебе? – спросил он.

– У тебя большое мужское достоинство, но ты белый, а значит неполноценный. Я дарю тебе любовь как жалость. Я жалостливая.

– Выходит, что и Лора любит Андрея из жалости? – спросил он, мягко скидывая её со своей спины. Она села рядом. Голая, золотая и бесстыжая. Чёрные шёлковые волосы она распустила для просушки.

– Андор имеет большой дом и много ню. Лотос Рассвета купила себе много шёлковых платьев. Расшила их она сама. – Андором она называла Андрея. А «ню» – это серебряные мелкие диски, играющие роль денежного обмена среди жителей.

– Зачем тебе много ню? Что ты будешь с ними делать?

– Я куплю себе много платьев. Когда много красивых платьев – много разных мужчин.

– Да ведь у Лоры один мужчина. Андрей. И он тоже белый.

– У него же большой дом и много ню. Мужчины это радость для тела, а большой дом и много ню радость для души. Когда они соединяются вместе это удача. Лотос Рассвета поймала свою удачу.

– Ну, предположим. А зачем тебе много мужчин? Ведь у Лоры один мужчина. Андрей.

– Когда у мужчины одна женщина, она быстро надоедает, и его мужское достоинство перестаёт вставать ей навстречу. Это взаимно скучно. Поэтому Андор и Лотос Рассвета всегда скучные. Они надоели друг другу. Но большой дом не отпускает от себя Лотос Рассвета, и много ню очень ей нужны. Она привыкла к нарядам, к хорошей еде.

– Так почему бы Андрею не вышвырнуть её вон и найти себе другую? Он же так не делает? – разговор забавлял его, поскольку прежде она почти всегда молчала.

– Ему нравятся её наряды и её вкусная еда. Так я думаю. А ей нравится его дом и много ню. Но он не знает, что мои ласки намного искуснее, иначе он выбрал бы меня. Скажи ему, что Лотос, наполняющая ароматом всю округу, лучше, чем Лотос Рассвета. Пусть он обменяет её на меня.

Радослав засмеялся, но смех не был таким уж весёлым. Он имел привкус сильного разочарования в женщине по имени Ароматный Лотос. Но было ли это очарованием? И почему она должна была соответствовать его представлениям о том, что прилично женщине, а что верх неприличия. – Где же живёшь ты сама?