Космическая шкатулка Ирис
Шрифт:
– Неплохо маги устроились, – сказала Ландыш, пропустив его богословскую заумь через сито безразличия к подобным темам. – Я бы тоже не отказалась от поездок в таком транспорте. Без толчеи и чужеродных запахов. Будь у меня возможность этак путешествовать, весь континент был бы мною давно изучен. А так, я нигде и не бываю, кроме столичного града – Древа Мира. Он огромен, что правда, то правда, и всё же он мне уже поднадоел.
– Мне кажется, – отозвался Кипарис, – у тебя есть возможность для путешествий и получше, чем скоростные дороги не то, что третьего, а и четвёртого уровня.
Поскольку он явственно очертил некую зону закрытости вокруг себя, дав понять,
– Что означает ритуал встречи с предками? В каком смысле происходит встреча? В медитативном? В состоянии погружения в транс? Или во время принятия галлюциногенных веществ?
– Зачем тебе знать? – резко ответил Кипарис, ставший вдруг суровым магом, – твоих предков тут нет, следовательно, встречи с ними быть не может.
– Откуда ты знаешь, где мои предки? Разве все они не в одном месте?
– Не знаю. Я там никогда не был. Но полагаю, что какое-то разделение существует и после смерти. Не могут все миры смешиваться после смерти, если разъединены при жизни. Смешение всего аналогично разрушению всего. А мы верим в бессмертие душ.
Ландыш смотрела на его профиль, поражаясь его чисто внешнему сходству с Куком. Это и был Кук! Только для чего-то придумавший себе грим местного мага, надевший тёмные линзы на свои светлые глаза, подкрасивший бороду в более тёмный цвет, закрывший лысину париком. Ландыш ужасно захотелось дёрнуть его за волосы, а поскольку они были с Кипарисом наедине, то она так и сделала. Водитель же был отделён от них прозрачной перегородкой.
– Ты что?! – изумился маг, вмиг утратив свою важную стать. Он схватил её за руки, – Мне же больно! Ты точно в своём уме? Не поспешил ли я, взяв тебя с собою? – Он дал знак водителю и тот притормозил на почти пустой дороге. Редкие машины, обгонявшие их или проносившиеся навстречу, казались Ландыш голограммой. Как и сама природа за пределами машины, кроме человека, схватившего её за руки. – Может, вернёмся? Тебе лучше идти туда, куда ты и хотела до нашей встречи. Мне такие бешеные попутчики не нужны.
– Я только хотела проверить, не парик ли у тебя на лысине, – честно призналась Ландыш. – Уж очень ты похож на одного человека.
– На Золототысячника? – уточнил он.
– Не знаю такого. У моего знакомого другое имя.
Кипарис долго тёр свою макушку, – Вот учудила! Я же молод и не страдаю заболеванием волос. Лысина – редкое уродство. Удивляюсь, как моя мать могла любить лысого мужчину, – сказал вдруг он. – С её слов он всегда был таков. Другим она его не знала.
– Твоя мать жива?
– Жива. Чего бы ей и не жить в такой-то роскоши и довольстве, при полном равнодушии ко всем, кто не она сама.
– То есть? Она плохая мать?
– Не бывает плохих матерей. Бывают несчастные судьбы у тех, кому не дано добрых матерей.
– Значит, плохие матери бывают? Если не дано добрых?
– Мать всегда самое доброе существо на свете по отношению к тому, кому она дала жизнь. Если это не так, то матери нет вообще, а есть только роженица, лишь по роковой ошибке
– Значит, у тебя матери не было, а была только некая роженица, произведшая тебя на свет?
– Да, – ответил он.
– И отца тогда не было? Ведь насколько я поняла, тот Золототысячник тоже не дал тебе отцовской любви.
– Моим отцом был маг Вяз. Он дал мне необходимую для моего развития любовь и заботу. Старался, по крайней мере. А уж как у него получилось, всё зависит от точки зрения тех, среди кого я жил и живу.
– Ты достоин такого отца как Вяз? Ведь ты говорил, что лучшего мага, чем он, нет на целом континенте.
– Нет. Не достоин я такого отца, как был маг Вяз. Не уберёг я его. Слова доброго и сердечного ему не сказал при его жизни. Думал, что он будет вечен. А сам я вечно буду беспечен. Буду жить в его уютной тени без забот и хлопот. Одним лёгким днём да ночной забавой без всякой ответственности за ту, кому я также жизнь поломал. Без тяжёлых мыслей, без угнетающих дум о будущем.
– Почему тебя угнетают мысли о будущем? И кому ты поломал жизнь? – не отставала Ландыш. Кипарис смотрел на неё с задумчивостью в красивых карих глазах, чем-то похожих на глаза собаки овчарки. Только у них такой обманчиво-мудрый взгляд, не сулящий добра тому, кто по отношению к ним проявляет бесцеремонность. Так и вышло. В следующую минуту он схватил в охапку её распущенные волосы и пребольно дёрнул за них, как сделала и она сама только что с его волосами. Ландыш вскрикнула, на глазах выступили слёзы. Если это сдача, то справедливой она не была. Во-первых, она женщина, во-вторых, он маг – образец выдержки и достоинства с его слов, в третьих, она ехала к нему в гости, в четвёртых, по его же приглашению, а не самозвано.
– Выпусти меня из своей архаичной колымаги! – приказала она.
– Куда? Разве ты сумеешь добраться одна в столицу, когда вокруг сплошные леса? Да тут и пешеходной лестницы-спуска поблизости нет. Или ты будешь прыгать вниз головой? Ты должна знать, что ни одна машина никогда не остановится, увидев пешего бродягу там, где ему не место. Тебе придётся брести пешком много часов подряд, пока на первой же лестнице – спуске тебя не схватит охрана за нарушение установленного порядка и не посадит в дом ограничения для расследования, кто ты и как попала на закрытый объект. Что ты тогда расскажешь? Разве у тебя есть цифровой номер в придачу к твоему имени? Я думаю, что его нет. Ты бродяга, и ты будешь выдворена, как и положено бродяге, за пределы столицы. Если же ты сошлёшься на меня, я не стану подтверждать твои слова. – Вот уж этот маг-задира простаком не был! Заманил её, а теперь куда она уйдёт?
– Как же так? Ведь маги никогда не лгут. Сам же сказал, – оторопела Ландыш от его двуличия.
– А небесные странники всегда говорят правду?
– Не знаю, о каких странниках твоя речь.
– Ты же сама призналась в том, что ты и Фиолет из одного народа.
– Вовсе нет. Фиолет принадлежит к другой звёздной расе. Да чего ты и поймёшь в том, в чём я и сама не понимаю ничего. Я же совсем мало живу на свете. Я даже на Родине своих предков была совсем мало, ничего там не поняла, не успела увидеть. Я даже своего мужа понимаю через слово, когда он разговаривает со мною. От этого ему со мною скучно. Он любит меня только потому, что ему одиноко здесь. Он жил в три слишком раза дольше, чем я, он повидал другие миры, строил инопланетные города. Имел несколько жён до меня и родил много детей, уже выросших. А я?