Космическая шкатулка Ирис
Шрифт:
– Как? – удивился пополам с огорчением Кипарис. – У тебя есть муж? Ты его любишь? Да ведь ты совсем девочка по виду!
– Я уже мать. У меня и дочка есть.
Кипарис обдумывал услышанное.
– Разве тебе не должно быть это безразлично? – спросила его Ландыш, не понимая его опечаленного вида. – Ты же маг. Ты давал обет безбрачия.
– Я не могу иметь семью. Но никто не вправе запрещать мне любить того, к кому меня влечёт. Это было бы бесчеловечно. Такого запрета нет ни для кого живущего, если он полноценный и здоровый.
– Ты таким вот образом хочешь сказать, что тебя ко
– Хотел бы я увидеть того, кто смог бы остаться равнодушным к такой красавице, – ответил он. – А я очень одинок. Я подумал, что встреча с тобою – это ещё одна улыбка Создателя мне. Но, видимо, я исчерпал милосердие Создателя к себе.
– Ладно. Пусть водитель тебя довезёт до твоего Храма, а потом я уеду с ним назад, – вынужденно согласилась с его доводами Ландыш.
– Он никогда не повезёт тебя одну без меня, – ответил Кипарис, сохраняя полное спокойствие. – Ты же не магиня и не маг.
– Но ведь в том пригороде, где ты живёшь, есть же общественные дороги для простых людей?
– Есть, – ответил он. – Только ехать тебе обратно придётся долго. Хорошо если к вечеру успеешь в столицу. А ну как опоздаешь на свою дорожную линию? Тогда придётся тебе идти домой пешком или ночевать в столице.
– А есть там такие места для путников? – Ландыш впервые вдруг подумала о том, о чём прежде ей и мысли в голову не приходили.
– Есть, – ответил он, – Только гостевые дома для простого народа шумные и неопрятные. Постели деревянные и жёсткие, без постельного белья, да ещё и с кровососущими паразитами, живущими в стенах. Как уснёшь, если уснёшь, то они и присосутся к твоей нежной коже.
– Тьфу! – Ландыш разрумянилась от гнева на мага – хама. – Вовек тебе на достигнуть того образца, коим был твой отец Вяз, – сказала она. И попала в самую больную его точку. Весь его хулиганский задор угас. Он вздохнул и глубоко задумался. В профиль он опять стал похож на Кука, отчего тревога Ландыш угасла. Человек – местный двойник Кука не мог быть ей опасен ничем.
– Да, – согласился он, – ты права, прекрасная и умная девушка с прекрасным именем горького весеннего цветка.
А надо сказать, что своё имя Ландыш переводила на местный язык, называя себя тем же именем, но звучащим по-другому.
Вскоре они вышли у лестницы, ведущей вниз. Водитель так же безмолвно развернулся и укатил туда, откуда их и привёз. Выход на саму лестницу был заперт сплошным железным затвором. Кипарис достал из бокового кармана круглый предмет, похожий на золотую архаичную медаль, дающуюся за те или иные заслуги и подвиги. Он вложил её в круглое отверстие, испещрённое в своей глубине таким же рисунком, как его «медаль», и створка раскрылась с глуховатым скрежетом. Они спустились по нескольким пролётам вниз, а на самой нижней площадке опять оказались перед таким же затвором. И опять Кипарис использовал для её открытия свою «медаль». Наконец они оказались за пределами лестницы на ярко-зелёной траве. Было похоже, что тут никто и не ходил.
– Если кто-то украдёт твой ключ от входа, он сможет попасть на скоростную дорогу третьего уровня, как ты её назвал? – спросила Ландыш.
– А толку вору от этого? Ни одна машина его не повезёт, поскольку все водители
– Зачем такое сложное разделение людей по использованию ими тех или других дорог?
– Этого я не знаю. Так заведено. Не мною. Мне не объяснили, зачем и кем заведено.
– Понятно, – Ландыш покорно брела за магом, а тот вёл её за руку как маленькую.
– Не волнуйся. Ты моя гостья. Я всё тебе покажу. Явлю тебе своё гостеприимство, а потом доставлю до самого твоего пригорода, где ты и живёшь.
– Каким образом? Ты же отпустил водителя?
– Я его вызвал на тот самый час, как приведу тебя сюда обратно. Вечером. Твой муж получит тебя в сохранности и даже сытую. У меня великолепный сад. Я подарю тебе полную корзину фруктов. Ты увидишь, какие необыкновенные яблоки умел выращивать мой отец Вяз.
– Значит, ты не считаешь Золототысячника своим отцом?
– Почему нет? Считаю. Но ведь и Вяз не был мне чужим.
Удивительное зрелище открылось глазам Ландыш. Чудесная река синела под яркими синими небесами, так что трудно было и сказать, небо ли отдаёт часть своей синевы реке, или сама река отражается в небесном зеркальном потолке. У высокого берега цвели огромные белые лотосы с нежно розовеющей сердцевиной, и Ландыш нисколько бы не удивилась, если бы из фарфорово-хрупкой чаши высунулась крылатая фея. Тогда сказка воплотилась бы в реальность окончательно. Река как гостеприимная хозяйка ждала своих неведомых гостей, ради которых она разоделась в струйные шелка и приготовила свой нектар в чашах-лотосах. И самым огромным цветком плавало в ней отражение белого Храма с заострёнными лепестками нескольких башен по его верху. Ландыш сложила ладошки от восхищения, почти любя в данный миг мага, приведшего её к такой вот красоте. О которой она и не подозревала, обитая так близко отсюда, благодарная ему за феерическое зрелищное наслаждение. Оставалось загадкой, почему Фиолет ни разу не показал ей эти места, где он жил немалое время.
– Неужели возможно человеку обитать в такой природной роскоши и не стать художником! – воскликнула она. – Я бы каждый день рисовала тут гениальные картины, сочиняла бы распрекрасные песни.
– Живи тут, – отозвался маг, не то шутя, не то серьёзно.
– Где же? Или ты построишь для меня шалаш на берегу реки?
– Зачем шалаш? У меня рядом с Храмом пустая уютная гостиница есть. Редко кто сюда заезжает из почётных гостей, а местные и так живут поблизости.
– Ты забыл, что у меня есть муж?
– Нет у тебя никакого мужа, – упрямо опровергал её маг, – у тебя глаза женщины, которую никто не любит. Я бы сказал, что ты одинокая, и душа твоя не востребована пока никем, но ведь ты совсем юная девушка. У тебя всё впереди. Сознайся, что ты придумала про мужа и ребёнка?
Ландыш задумалась над его странными речами. Разве Радослав её не любит? Прежде так и было, но не теперь.
– Нет. Не придумала.
– Тогда вот что. Твой муж не нуждается в тебе. Не знаю, в силу каких обстоятельств он с тобой, но я чувствую, по-настоящему твоя душа ещё и не просыпалась.