Космические перевозчики

Шишкин Анатолий

– - Ну, здравствуй...

Оператор Ирина, тридцатилетняя, стройная, полногрудая брюнетка, с глубоким взглядом притемненных пушистыми ресницами черных глаз. Ей бы в кино сниматься, страстных героинь в сериалах играть, а она по двенадцать часов в день заправляет грузовики, бульдозеры, изредка космолеты да пишет вечерами сюрреалистические картины и романтические стихи, создавая собственное внутреннее королевство, полное любви, верности и нежности.

Ирина величает меня своей последней любовью, хотя уже в начале знакомства выяснилось, первая любовь, если и была, не ушла дальше конфетно-букетного

периода, да и наши "постельные" отношения напоминали любительские театральные постановки пасторально-лирического свойства. Черные глаза смотрели в пространство, губы шептали стихи, обращенные к некому герою космоса, с которым мне никак не получалось себя ассоциировать.

– - Андрей!
– Ирина положила руки мне на грудь и слегка прижалась, очевидно, многократно продуманным и репетированным движением.
– Я ждала тебя. Выпьешь?
– - не дожидаясь согласия набулькала из квадратной бутыли в стаканчик бренди, бросила пару кубиков льда.

– - Ты вышла замуж?
– трудно было не заметить округлившийся животик.
– - Близок срок. Восемь месяцев?

– - Почти девять, -- мимоходом поправила Ирина.

Мне стало не по себе: я встречался с девушкой и раньше, и позже, и тогда, не подозревая о ее замужестве и делая "рогатым", может быть, вполне приличного человека. Схватил бутылку, долил стаканчик до края и выпил большим глотком.

– - Ирина, давай поговорим, -- опоздал, девушка уже ступила на поэтическую тропу, и мне осталось только роль зрителя в представлении.

Не отвечая прямо на вопрос, Ирина начала читать стихи: "Мой любимый мужчина", "Навстречу долгожданной вести", "Я открываю новое в себе", "Темный вечер обещал сюрприз"; и я порадовался переходу наших отношений в "платоническую" фазу.

Стараюсь доброжелательно выслушивать и не прерывать поэтов. Поэзия - легкое творческое помешательство, почти всегда не опасное для окружающих. В студенческие годы козыряли фразой: "Человечество началось, когда дикарь бескорыстно залюбовался полетом бабочки, и тут же закончилось, потому что соплеменники убили поэта за непохожесть на них." Пусть живут поэты как хранители человеческого.

Подумал и долил в стакан пару глотков. Краем глаза я посматривал на экран наружного наблюдения. Подкатили два заправщика-двадцатитонника. Из кабины первого выскочил Леха, махнул рукой видеокамере.

– - Ирина, включи первую и вторую колонки.

– - Да. А вот еще, -- Ирина машинально нажала на мониторе нужные значки и вновь повернулась ко мне, -- "Когда волнуя мысль, забьется нежно сердце".

Я быстро разобрался с процессом отгрузки топлива и уже не напрягал Ирину земными заботами, не забывая подливать в стакан из бутылки.

– - "И сердце-компас обернется на звезду."

– - Ирина, к звезде и за жизнь не дошагаешь.

– - Пусть звезда не ответит взаимностью, но ты был счастлив и весел, когда шел к ней. "Усталой блесткой в руку упадет".

Нам нужно десять цистерн топлива, и поэтико-романтическое настроение на сегодня обеспечено: "Кружась в объятьях чистой синевы".

Залитый по самые уши коньяком и лирическими откровениями неземной красоты женщины, я устало топал по бетонке и присматривался к транспорту:

то ли спиртного перебрал, то ли поэтическая контузия сказывается. Тряхнул головой, освобождаясь от наваждения, но пятидесяти метровая сигара продолжала ритмично раскачиваться и вздрагивать. "Уставший от эротики бездумной..." Ускорил шаг и столкнулся с выходящими из-за трапа Лехой и Сашкой.

– - Пару часов тому вернулась Светка, -- развеял недоумение Леха и подмигнул.
– Наверняка, снова попыталась захватить корабль, а Федор, как водится, встал на пути.

– - Бурно они сражаются. Как бы не разнесли к чертям собачьим корабль.

– - Не понял, -- Сашка принял боевую стойку.
– Помогу?

– - Не стоит мешать Федору зарабатывать очередную благодарность.

– - Перебирает Боцман. Подвиг должен быть разовым, -- насмешливо возразил Леха. -- Для легенды хватит и одного случая.

– - Командир, а я, типа, ничего не совершаю? У меня благодарностей нет.

– - Прости, Саша, -- искренне повинился я, -- недоработка; ты замечательный парень, и на твоих сильных плечах и умелых руках держалась вся техническая часть "Витязя", а теперь "Надежды".

– - И еще я по продуктовой части...

– - Кормилец, -- подтвердил Леха.

– - Только поклониться за подаренное нам всем ощущение уверенности и свободы. Холодильник полон, топливные баки не пусты, ракетные шахты заряжены, а ты, Саша, ко всему этому приложил свою крепкую руку. Разреши пожать, -- я с чувством тряхнул Сашкину ладонь.
– - Свобода -- это когда ни в чем и ни в ком не нуждаешься. Ты подарил нам абсолютную свободу.

– - Абсолютно свободен булыжник на обочине дороги, -- вновь возразил Леха, -- у всего остального ограничения. Наворованные миллиарды у наших олигархов связали бедолаг по рукам и ногам: боятся потерять, без охраны никуда, пивка с друзьями на скамейке дерябнуть -- и то нельзя -- нолис оближ. Кто освободит от любви? от злости? от необходимости спать треть жизни? от погоды, мать ее?

– - Хочешь пожрать, а нету, -- неожиданно поддержал Сашка, -- сходить в туалет, а негде -- уже не свободен. И на хрен такая свобода?

– - Ребята, вы заболели?
– - я искренне удивился красноречию друзей.
– - Съели не то или надышались не тем. Я, вообще-то, шутил. Свобода в чистом виде -- умозрительное понятие, повод поспорить о ней, когда требуется неисчерпаемая тема. Давайте на этом остановимся.

Корабль перестал качаться, и я осторожно тронул мочку уха:

– - Федор? У тебя все в порядке?

– - Нормально, Капитан. За время вахты происшествий не случилось.

– - Рад. Разогревайте ужин. Мы заходим. "Качался вечер в муках сладкой страсти"

– - Андрей, ты что?

– - Извини, Леша, заработался.

ГЛАВА 28 Надя Плен

Женщины часто провоцируют ситуацию,

оставляя мужику возможность "разрулить".

Видимо, природой в них заложен такой способ