Космический маразм
Шрифт:
– Тогда она ещё была не моей, – попытался оправдаться я, протягивая лопату.
– То есть вы её отобрали у того, кто вас ударил?
– Нет, – я замотал головой и начал злиться. – Я её купил в магазине. Вместе с кровью. Понимаете?
– Понимаю. Чтобы космические корабли откопать. Всё предельно ясно.
– Послушайте! – я слегка повысил голос. – Что-то не так? Вы меня в чём-то обвиняете?
– Вообще-то да, – майор пошевелил жирным носом и оправил ремень, отчего все его украшения, развешанные по поясу – рация, дубинка и кобура с пистолетом – закачались, словно игрушки на новогодней ёлке. – В подделке
Я раскрыл рот, но не смог ничего сказать.
– У вас номер паспорта не совпадает с номером военного билета, – пояснил майор. – Пройдёмте.
– Постойте, – снова залепетал я. – Но я же… Это же мои… Почему они должны совпадать? Да вы бы лучше у тех фашистов документы проверили!
– Так-так, – вмешался вдруг второй, капитан. – Кого вы называете фашистами?
– Ну вот, проходили тут, – ответил я ещё менее уверенно. – Трое, в форме немецкой, с самосвалом…
– Значит, если человек в форме, то вы его сразу считаете фашистом? – капитан ухмыльнулся. – Во даёт, а!
– Ты, Покобатько, молчи, да лучше гляди за ним в оба, – мрачно заметил майор. – Пройдёмте, гражданин, не заставляйте нас силу применять.
– Но я не могу, – забормотал я. – За что? И вообще, дела у меня… – Я вспомнил про флистер, который болтался на поясе, и подумал, не стоит ли им воспользоваться. Но никак не мог решиться.
– Я помню, – кивнул майор.– У вас там ещё ограбление местных жителей запланировано при помощи лопаты.
Я вдруг ощутил, как мои руки оказались за спиной, и на запястьях защёлкнулись наручники.
– Да не подделывал я документы, – бормотал я. – И про лопату у продавщицы спросите вон в том супермаркете, – я мотнул головой влево, но внезапно понял, что на месте супермаркета стоит кривенькая постройка, напоминающая самолётный ангар.
Тут меня подтолкнули вперёд резким толчком в спину.
– Шнеллер! – приказал Покобатько. – Немцы ему, вишь, не нравятся. Надо бы ему, товарищ майор, ещё за шовинизм подкинуть годков семнадцать.
– Разберёмся, – спокойно сказал майор, передавая пачку моих документов капитану.– Идите, не сопротивляйтесь. А то и пожизненное получите за попытку побега.
– Какого побега? – возмутился я. – Я что, в тюрьме?
– И лишим довольствия за разговорчики в строю, – добавил Покобатько, ещё раз пихнув меня в спину.
Я вздохнул и поплёлся вперёд.
Мы свернули на узкую тёмную улочку, потом в переулок, затем в подворотню, и оказались в грязном дворе, зажатом между четырёх крошечных кособоких домов старой постройки. В один из них, в железную крашеную коричневой краской дверь, меня и втолкнули.
– Ты, Покобатько, оформляй пока, – сказал майор, вводя меня в клетку справа от входа и снимая наручники. Он отобрал у меня сумку, швырнув её на стол, за который уселся Покобатько, затем запер клетку и пошёл дальше по коридору.
Я прильнул к решётке, глядя на капитана, который разложил перед собой папки с документами и принялся рыться в моей сумке своими огромными морщинистыми лапищами.
– Так-с, гражданин Ясоний… И что мы имеем? Фонарик пластмассовый,
Пока он бормотал, я всё думал, как бы мне применить флистер, который так и висел у меня на поясе. Молча пристрелить капитана? Жалко всё-таки, да и как потом клетку открыть? Пригрозить, чтобы выпустил? Позовёт на помощь…
– Давайте свою биографию, задержанный, – сказал Покобатько. – Где и когда родились, с кем в связях состояли, у кого лечились?
– Я это… – произнёс я. – В Москве родился, в одна тысяча девятьсот девяносто первом году. В связях ни с кем не состоял, лечился у стоматолога, могу доказать, вот пломба…
– Так-так, – ухмыльнулся Покобатько. – Я подозревал, что вы не местный, из другого времени. Я всё удивлялся, зачем вам лопата понадобилась. У вас там, в будущем, небось, приличной лопаты-то и не найдёшь, одни роботы картонные.
– В будущем? – переспросил я. – А у вас какой же год?
– Тысяча семьсот шестьдесят первый, – сказал Покобатько. – Но вопросы здесь я задаю. Ладно, всё с вами ясно. Будем писать.
Он раскрыл папку и стал диктовать сам себе, медленно водя ручкой по бумаге.
– Постановляю осудить гражданина Ясония В.К. неизвестного роста, веса и полу, родившегося в Москве, за совершение нижеследующей совокупности преступных деяний…
– Как это неизвестного роста? – возмутился я. – Сто восемьдесят сантиметров! Померяйте!
– Первое, – продолжал Покобатько. – Проникновение на территорию настоящего времени с целью диверсионной работы, доказательством чего служат моток верёвки и фонарик, утерянные при задержании. Второе. Нанесение тяжких телесных повреждений, несовместимых с жизнью, неизвестным науке лицам, о чем свидетельствует лопата, приложенная к делу, но также впоследствии утраченная. Третье. Подделка документов, что очевидно из того, что номера их не соответствуют, а указанная в них фамилия Ясоний является крайне подозрительной. Четвёртое. Несмотря на произносимый словесный бред, подследственный отказывается признаваться в лечении от психических заболеваний и нагло показывает зубы. Пользуясь принципом прибавления более мелкого наказания к более крупному, подсудимому выносится приговор – пятьдесят пять лет лишения свободы в камере без окон и дверей, без права приёмы воды и пищи и исправления прочих естественных потребностей. Приговор подлежит исполнению начиная со вчерашнего дня, поскольку существование подсудимого в более ранние сроки судом не доказано.
– Э!– крикнул я. – Гражданин капитан! Это уже произвол! Какой суд? Я не вижу тут никакого суда.
– Замолкни, – ответил Покобатько, неожиданно перейдя на "ты". – Приговор я вынес – значит, я и есть суд. Вот, сейчас имена присяжным придумаю и за них подпишу. Мы всегда так делаем.
– Ну, вот что, – сказал я злобно, снимая флистер с предохранителя и направляя на капитана – Мне это надоело. А ну быстро выпустите меня! Я не шучу.
– Ага, – ухмыльнулся Покобатько, вставая из-за стола и делая пару шагов в мою сторону. – Бунтовать вздумал? Ну, смотри, а то ещё два пожизненных набавлю. Я всё ждал, когда же ты свой пистолетик игрушечный поднимешь. Давай, стреляй.