Космический маразм
Шрифт:
– Вот и я говорю, – продолжил Конотоп. – Где гарантия того, что мы не погибли под обломками кафе? Может быть, мы просто не заметили своей смерти? И есть ли вообще разница – быть живым или мёртвым?
– Погоди, Конотоп, – возразил Вам Кого. – Ты что, хочешь сказать, что мы уже умерли? Не верю. Маразм основан на человеческом подсознании, а в моём подсознании смерть выглядит совсем не так.
– Не путай сознание и подсознание. В твоём подсознании смерть невозможна, – сказал Конотоп. – Более того, у человека вообще нет никакого чёткого представления
– Хм… Но ведь степень маразматичности – количественная величина, – продолжал не соглашаться Вам Кого. – Как может быть, что при маразме в один Рах смерть возможна, а при семнадцати – нет?
– Во-первых, – пояснил Конотоп, – я не вижу тут противоречия, всё дело в вероятностях. А во-вторых – кто тебе сказал, что в обычной жизни, при одном Рахе, смерть возможна? Откуда ты знаешь, что там, за ней, не то же самое, что и здесь?
– Но я же… Хм… Да… – Вам Кого задумался на мгновение, опустив глаза, а потом вдруг махнул рукой:
– Ладно. Хватит уже философских дискуссий. Нам нужно принять решение, что делать дальше. И, поскольку от нашего решения зависят судьбы всей Вселенной, я бы сказал, что это решение политическое. А я вроде как Председатель Конгресса, да и в маразме кое-что понимаю, побыв в шкуре Хьюго. – Вам Кого снял шляпу, почесал свою дыру и водрузил шляпу на место. – Поэтому позвольте мне решить самому. Итак, если отбросить вариант с йокесами как абсолютно для меня неприемлемый, остаётся три альтернативы. Первое – копать землю в поисках кораблей. Вариант хороший, но против него есть существенные доводы. Сам Дурак копать уже пытался, и безрезультатно. Кроме того, этот вариант требует слишком много условий для благоприятного исхода. Мы должны откопать корабль, корабль должен оказаться пригодным для полёта и прилететь на нем мы должны именно на Эгозон. Всё это вместе кажется чрезвычайно маловероятным. Второе – искать Курский вокзал. Опять же, нам нужно сначала найти Курский вокзал, затем умудриться доехать на поезде до Байконура, потом полететь и так далее. Слишком сложно. Поэтому я выбираю случайный поиск. Будем искать до тех пор, пока случайно не наткнёмся на Эгозон. Тем более, если верить Конотопу, смерть нам не угрожает, и во времени мы не ограничены.
– На самом деле, не так уж и не ограничены, – уточнил Конотоп. – Неизвестно, во что превратится этот мир, когда пройдёт много времени и человеческие стереотипы будут полностью разрушены. Возможно, в этом мире просто перестанут существовать такие понятия, как отдельное существо, материальный предмет или даже абстрактные идеи. Так что в некотором смысле мы можем перестать существовать.
– Я согласен с Вам Кого, – подал голос Сам Дурак. – Случайный поиск выглядит наиболее разумным в теперешних условиях.
– Ну что же, – Вам Кого хлопнул руками по металлическим коленям, – раз возражений нет, то давайте двинемся в путь.
Мы встали и с воодушевлением
– Конотоп, – нарушил я всеобщее молчание, – а почему ты сразу не заговорил со мной, когда увидел меня на Земле первый раз, возле интерната?
– У тебя на роже, Володя, был написан такой испуг, что я решил дать тебе время успокоиться. А что?
– Да так. А письмо, что ты послал – как оно умудрилось ко мне попасть? Неужели обычная почта доставила его по такому неточному адресу?
– Я посылал как обычно, – Конотоп недовольно взмахнул хвостом. – Да какая разница! Вот тебе совет, Володя – в маразме не вдавайся в детали, а то с ума сойдёшь.
– Кто-то мне это уже говорил, – пробормотал я. – Не помню.
Тем временем деревца вокруг нас уже поредели, и мы вышли на огромный, безграничный пустырь, по которому были разбросаны кучи разного мусора. Я почувствовал себя словно в музее. В одной куче моё внимание привлекла толстенная книга Агаты Кристи под названием "Заколебали", в другой – гигантское чучело козла.
Вам Кого тоже заинтересовался чем-то в одной из куч, улыбнулся и, подбежав к ней, извлёк из мусора небольшой предмет, в котором я узнал потёртую губную гармошку.
Он вытер её о рукав, набрал воздуха и мастерски исполнил мелодию "Боже, царя храни".
– Здорово! – восхитился я. – Где это вы так наловчились?
– В самодеятельности. Я знаете, как в детстве в хоре балалаечников танцевал? Такие па выделывал, что задние ряды рыдали.
Практически в ту же секунду Кентел подбежал к очередной груде мусора и стал карабкаться по ней наверх. Через мгновение он оказался на вершине, возле большого чёрного рояля, наполовину погружённого в обломки разной мебели. Он присел на сломанный стул, открыл крышку рояля и без всякой предварительной подготовки заиграл прекрасную музыку.
Я от удивления раскрыл рот и слушал, поражённый.
– Что вы удивляетесь? – тихо произнёс Вам Кого. – Кентел вообще всё умеет.
– А что это за музыка? – поинтересовался я.
– Соната Грига.
– А какая соната? – спросил я на тот случай, если мне впоследствии придётся поискать это произведение в Интернете.
– Володя! – воскликнул Вам Кого. – Ну как вам не стыдно? Вы же житель Земли! Как вы можете не знать, что у Грига всего одна соната?
И мне стало стыдно. Действительно – Вам Кого, для кого Земля была чужой, знал её лучше меня, а полусумасшедший Кентел умел играть земную музыку так, как я бы никогда не научился… Впрочем, он уже закончил.
Из-за соседней кучи строительных обломков вышел Сам Дурак.
– Есть предложение, – сказал он.
– Какое? – уточнил Вам Кого.
В ответ Сам Дурак показал рукой в сторону мрачного ржавого силуэта метрах в ста от нас. Это был экскаватор, примерно такой же, каким было разрушено кафе "Зелёный дворник". Или, возможно, именно тот самый экскаватор.