Космический маразм

Бушов Сергей

– Кхм, - сказал Вовка.
– Это не нужно всё. Рассмотри столкновение вершин. Массы равные, скорости равные, столкновение упругое, сами стержни перпендикулярны направлению столкновения, значит, скорости поменяются на противоположные.

– Почему?
– спросил Кирилл.

– По закону сохранения импульса.

Кирилл начал медленно записывать что-то в тетради.

– Ну, так вот, - сказал Вовка.- Дальше получается, что у каждой гантели одна вершина летит в одну сторону, другая в другую. Начнётся вращение вокруг центра.

И так до тех пор, пока вершины снова не столкнутся.

– Почему?
– спросил Кирилл.

– Что почему?
– не понял Вовка.

– Почему они столкнутся?

– Э... Потому что окружность замкнётся.

Кирилл записал что-то ещё.

– И дальше, - продолжил Вовка,- после соударения скорость снова поменяется на противоположную, направления скоростей вершин каждой гантели совпадут, и они просто продолжат свой путь как раньше летели. Понял?

– Нет, - сказал Кирилл.
– Ты слишком быстро говоришь. Я записывать не успеваю.

– Ты не записывай, - возмутился Вовка, - а соображай. Вот как они полетят, - и он тут же продемонстрировал движение гантелей с помощью двух ручек.

Кирилл смотрел на Вовку, наморщив лоб, потом собрал листки и, сказав «Я подумаю и потом ещё приду», удалился.

– Тутов!
– сказал Костик.

– А?

– Что ты там начал говорить?

– О чём? А!
– вспомнил Шутов, оторвавшись от мыслей о том, что и Кирилла он тоже ненавидит.
– Мне тут показалось... что вроде бы мы совсем фантастический рассказ пишем, но потом что-то слегка похожее на самом деле происходит...

– О!
– воскликнул Вовка шёпотом (он вообще всегда говорил тихо).
– И я тоже заметил. Вот мы написали про стол, который по комнате скакал, а у нас сегодня у стола ножка сама отвалилась.

– И шо?
– не понял Костик.
– Вы шо, серьёзно или меня дурите?

– Ага, - сказал Шутов.
– И ботинок сегодня летал, и Короленкова назвала Чебышёва Василием Иннокентьевичем...

Тут из-за стены послышался грохот и чей-то вскрик.

– Что это было?
– насторожился Костик. – Пошли, посмотрим.

Они двинулись к выходу из комнаты, но им навстречу уже нёсся радостный Любер:

– Смотрите! У Ильи дыра в голове!

Влетев в двадцать пятую, они увидели Илью, который сидел на полу с окровавленной головой, валяющийся рядом матюгальник и склонившегося над Ильёй Карельцева, который спрашивал:

– Голова не кружится? Встать можешь?

– Да всё я могу, - огрызнулся Петракевич, поднимаясь с пола.
– У, дура проклятая!
– он пнул матюгальник ногой.
– Пошли вниз, в медпункт, что ли.

Они с Карельцевым двинулись к лестнице, оставив на линолеуме несколько кровавых капелек.

– Видели?
– спросил Вовка.
– Дыра в голове.

– Видели, - ответил Костик.
– Пошли жрать лучше. Время без десяти семь, скоро уже столовую откроют.

Через несколько минут они сидели за столом, с разной

скоростью поедая довольно-таки противное овощное рагу с жареной колбасой.

– Что-то странное происходит, - сказал Костик.

– Ничего странного, - возразил Шутов.
– Обычная мистика.

– А у меня теория есть, - заговорил Вовка.
– Вот мы как рассказ пишем? Каждый пишет одну фразу, которую придумывает на основе того, что у него в голове и что вокруг происходит. И мир так же.

– Что «так же»?
– не понял Шутов.

– Мир тоже следующее мгновение придумывает исходя из того, что вокруг, и того, что у нас в голове.

– Шо?
– переспросил Костик.
– Вовка, ты не перегрелся случайно?

– Нет, - ответил Вовка.
– Вот смотрите. Ты, Сергей, почему написал про дырявую голову?

– Не знаю, - ответил Шутов.
– Придумалось.

– Откуда придумалось?

– Не знаю, - сказал Сергей.
– Откуда-то.

– И матюгальник упал по той же причине, - завершил свою мысль Вовка.

– Матюгальник упал, - сказал Костик, - потому что в двадцать пятой дверь у шкафа сломана и сильно хлопает. Илья, небось, и хлопнул себе на голову.

– Неважно, - сказал Вовка.
– Так придумалось, вот и всё.

– Бред какой-то, - сказал Костик.
– И пишете вы такой же бред, вот поэтому и совпадает.

– Неважно, что с чем совпадает, - сказал Вовка.
– Важно, что мир строится по тому же принципу, что и наш рассказ.

– Я только сейчас понимаю, о чём мы пишем, - сказал Шутов.
– Вот об этом и пишем. Там же у нас Вам Кого как раз хотел Землю безумной сделать. А она, получается, уже безумная.

– Ага, - сказал Костик, - только вы не говорите никому. А то вас сразу посадят в жёлтый домик. Пожрали? Пошли тогда. Вот шизики…

По дороге в комнату им встретился довольный Илья с перевязанной головой, напоминающий красного командира из фильмов о войне. Вернувшись в двадцать четвёртую, решили придумать главному герою имя и фамилию. Имя подобралось сразу — сошлись на Владимире. А фамилию выбирали совместно с помощью хитрой процедуры. Каждый из троих задумывал букву, потом голосовали. Если у двоих буква совпадала, выбирали её. Первый раз все трое назвали «Я», потом мнения несколько раз расходились, но, в конце концов, составилось чудное слово «Ясоний».

– Ну и фамилия, - сказал Костик.
– Ещё, небось, какой-нибудь Каллистратович.

Впрочем, решили так и оставить.

Пописали ещё немного, сходили на вечерний сок, поболтали ни о чём и разбрелись спать.

На следующий день Костик немного убавил своего скепсиса по поводу Вовкиной теории о том, что они обозвали «маразмом». На одной из перемен он подошёл к Шутову и сказал:

– Что-то в этом есть. Мне со вчерашнего дня если что на глаза попадается — обязательно то про плиты, то про тигров, то про конец света. Я теперь даже писать дальше боюсь.