Космонавтов 80/81
Шрифт:
Соседки в том хостеле – тоже определённый уровень работы над собой. Девчонки разные бывали – хорошие, весёлые, дружелюбные, безумные, засранки, истерички… Сменялись так быстро, что и не уследишь – большинство ретировалось после первой ночи, задерживались самые отчаянные. Из-за такой текучки персонал никак не мог нормально разобрать, где чьи вещи и какие намеренно оставлены, а какие ещё с хозяйкой. Вся их комната на шестерых утопала в предметах неизвестного происхождения. Женщины заезжали, удивлялись, но вскоре переставали обращать внимание – были в номере проблемы и понасущнее, а по отъезде каждая добавляла что-нибудь «забытое» своё.
Её
Карен путешествовала уже восемнадцать лет в компании исключительно собственного жизнелюбия, умела решать любые проблемы и знала все существующие песни наизусть. Она неплохо зарабатывала тем, что продавала фотографии из своих путешествий, поэтому могла позволить себе хостел в разы лучше этого, но сдаваться или бежать противоречило самой её сути. Сначала она взялась за Мику, организовав лекарства и уход, а как только самочувствие той пошло на поправку – занялась захламлённой комнатой. Инициативная Карен собрала все-все вещи, провела опрос жительниц и выяснила, что бесхозного у них – девять огромных сумок.
Все лоты были оглашены и розданы желающим (Мика забрала только спальный мешок и трекинговые сандалии, сдала всё в химчистку и стала счастливым обладателем вещей, которые впоследствии не давали ей умереть от холода и различных бактерий: в ряде гостиниц и поездов спать можно было только в мешке, а сандалии сорок первого размера она гордо надевала с тремя носками тропическими морозными ночами в горах).
Мика не раз мысленно благодарила Карен, ведь тепло и комфорт – наши самые базовые желания. И сейчас, лёжа в том самом мешке, она фантазировала, где сейчас её спасительница и какие приключения встретились на её пути. Мике хотелось отвлечься от ковра, твёрдого пола и прочего навалившегося, но тревога не давала сконцентрироваться на возвышенном. Она вдруг поняла, что дело не в краже или непривычных условиях для сна.
Переезд сюда стал для Мики счастливым событием – больше не нужно ни с кем делить пространство. Это – только её. Мике нравилось быть одной, нравилось днями не произносить ни одного слова вслух, нравилось ничего не делать и чтоб не осуждали за это, нравилось ходить в чём мать родила, есть, когда хочется, спать, когда хочется. Заполучив эту квартиру, Мика поверила в то, что сможет всю жизнь прожить тут, и одна. Ей никто не нужен, она никого не хочет впускать – ни в свою жизнь, ни в свой дом.
Она не хотела любовных отношений, не хотела дружеских. Это всё с ней уже случалось и ничем хорошим не закончилось. Дети? А зачем? Грамотные инвестиции обеспечат лучший стакан воды в старости. Тысячи стаканов. Миллионы.
И вдруг случается Вася.
Это не про нарушение границ и не про то, что Мика не может сказать «тебе тут не место, уходи, я не рада». Потому что она рада. Но ей страшно.
Социальная близость сильно переоценена. Не отвлекаясь на взаимодействие с другими людьми, ты можешь сделать куда больше. Быть более полезным обществу, миру. Ты можешь проводить свободное время как угодно и глубже развиваться в выбранных хобби. Тебе никогда никого
Мика завидовала простоте и открытости Васи, потому что в ней не было ничего из этого. Или это не зависть, а просто удивление? В любом случае, как бы ни было с ней весело, но это нужно прекращать. Нельзя привыкать. Одно дело – иногда общаться, другое – жить вместе. Как это вообще получилось?
Со стороны матраца доносились выдохи девушки, которую Мика знала меньше дня. Звук был, словно суп из кастрюли убегает и капли падают на электрическую конфорку. Или если осенью листья специальной штукой сдувать с тротуара.
Мика выпуталась из мешка, на цыпочках прошла мимо Васи, натянула ботинки на босу ногу, накинула пуховик на пижаму и вышла из дома.
КВ. 24
1
В супермаркете – огромная очередь, все нервничают от духоты, торопятся куда-то – зачем вы здесь в эпоху курьеров и доставок? Женщине с пятнистым, как ножка гриба, лицом пробивают продукты – пик-пик-пик. Она тоже переживает – этот супермаркет ей не по карману, но пойти в тот, что дальше от дома, просто нет сил в конце рабочей недели. Все продукты она торопливо складывает в огромную синюю сумку из полиэстера, но вдруг останавливается и придирчиво рассматривает последний товар – сетку с огурцами. Вертит их и так, и эдак, подносит к глазам и на свет – что-то её не устраивает: лицо то удлиняется, то сморщивается. Женщина ощупывает каждый овощ рукой, ковыряет ногтем огуречные пупырышки и, наконец, принимает решение устроить скандал.
– Это что такое? – спрашивает она у кассира. – Разве можно такое людям продавать?!
– А что не так? – удивляется совсем юная сотрудница супермаркета (победа явно будет не за ней).
– Ты что, не видишь?! – женщина заводится ещё больше, как бы накручивая сама себя. – А ты посмотри! И вы посмотрите!!! – покупательница достаёт огурец из сетки и размахивает им в воздухе, как бравый полководец своим стягом, призывая и нас, невольных участников бури, подключиться и следовать за ней.
– Как я посмотрю, если вы своим огурцом постоянно трясёте?! – голос кассира дрожит и немного срывается (наверное, работает тут совсем недавно, раз рефлекс «лучше промолчать» на таких особ ещё не выработался).
– Голубушка, это не мой огурец! Это ваш огурец!!! Вялый, безжизненный! Как можно такое на лотках держать, я вас спрашиваю?!
– Это огурцы на развес – вы же их сами выбрали и в сетку положили. Я тут ни при чём… Можно было и свежее взять, и упругость проконтролировать…
– Нет, ну это беспредел! Огурцы как каша – у неё, а виновата я?!
– Не нравится – не берите. Могу не пробивать их! – у девушки выступают слёзы, отчего она становится совершенно беззащитной, почти прозрачной.
– Это ж надо! Первый раз в этом году решила окрошку сделать – летом на даче жила, не до того совсем было, а они мне вялые огурцы подсовывают! Вот вы бы стали такие есть? – обращается скандалистка к худенькой девочке в ярко-жёлтом плаще, что стоит за ней. Та быстро отводит глаза.
– Женщина, не задерживайте кассира – или забирайте, или оставляйте, но давайте уже двигаться как-то! – внезапно подключается мужчина, третий в очереди. В руках у него только бутылка вина за 6800 – белое, сухое.