Космопорт
Шрифт:
— Только ты вроде ещё красивее стала.
Девушка с огромным удовольствием принимает комплимент.
— Понимаешь, даже повода не было. Что я мог сказать, помимо того, что идёт работа? Вот мы конструируем ракету, двигатель для неё, туда-сюда… скучно. Зрителю латентный период неинтересен, ему результат подавай. Репетиции никто не смотрит, всем нужен готовый спектакль.
— И вот мы наконец видим результат, — берёт бразды Кира. — Правда, плачевный, зато он есть.
— Почему же «плачевный»? — удивляюсь страшно.
— Ракета ведь
— А как бы мы систему самоликвидации проверили? Подождали, пока она отлетит подальше от старта, но несильно, и взорвали, — объясняю абсолютно хладнокровно. — Улетать ракете вглубь Казахстана мы позволить себе не могли. Мало ли кому на голову обломки упадут. А так мы надёжно уложились в разрешённую зону падения.
— Есть и такая зона?
— Ну да. Конечно, запуски — дело такое, всё может случиться. Теоретически ракета может в любой точке траектории навернуться. Но если это случится на территории Казахстана за пределами очерченной договором зоны, нам придётся штраф платить.
— А если на территории России?
— Если упадёт в пустынном месте, то и ладно. Все посмотрят сквозь пальцы. Ещё и довольны будут. Местные жители с радостью обломки на сувениры разберут. Сельские обожают такие события, темы для разговоров лет на пять хватит. А помнить будут всегда. Ещё и стелу на этом месте поставят.
— Может и на город упасть.
— Вероятность крайне мала. К тому же траектория тщательно просчитывается. Но ты натолкнула меня на мысль. Надо обзавестись какой-то страховкой. Обдумаю этот вопрос.
— Как ни крути, но ракета взорвалась, сеть кипит, многие ругаются и обзываются…
— Как? — становится любопытно.
— «Глупый пацан, что он может? Следовало ожидать! Считает себя самым умным! Всем ясно, что ничего у него не выйдет! Любому дураку понятно, что тоннельный запуск — это лажа». Ну и так далее. Нецензурное уж не буду цитировать.
— Тупые неадекватные хейтеры, — резюмирую. — Лишь бы поорать по любому поводу.
— Ну, вот ты в эфире и теперь можешь всё объяснить.
— Ради этого и пришёл. Первый и самый главный результат: тоннель уцелел. Остался как новенький. Можно говорить об этом, раз уж все знают о способе запуска. Далее. Скорость вылета ракеты соответствует расчётам. «Гильза», которая предохраняет ракету от трения о стенки тоннеля и осуществляет разгон, отработала абсолютно штатно. То есть разогнала ракету, после вылета отделилась и приземлилась. Ракета полетела дальше, её двигатели включились и начали разгон.
Рассказывать о небольшой деформации в трубе не стал. Ещё чего! Вой поднимут до небес. Только пришлось пояснять, что такое «гильза» и для чего она. Неискушённый зритель не поймёт.
— И никаких проблем?
— «Гильза», к сожалению, не устояла. После приземления упала набок. Но как предусмотреть, что одна опора точно попадёт в барсучью нору? Это невозможно. Непредсказуемая случайность. Но всё в пределах ожидаемого. «Гильза» спроектирована
— Но ракету жалко. Дорогая, наверное?
— Насчёт стоимости ещё не определились. Когда начнём серийное производство, тогда и будет ясно. Порядка миллиарда рублей на данный момент. Или чуть больше с учётом запуска. Но особых потерь мы не понесли. Ракету, конечно, начинили датчиками по самую крышу, но полезного оборудования она не несла. Грузовой контейнер набили песком для придания нужного веса.
— Выходит, всё хорошо? — в голосе сильнейшее сомнение.
— Всё хорошо будет, когда ракеты начнут летать по расписанию, как электрички. Когда начнёт строиться орбитальная станция, когда наши космические корабли начнут бороздить просторы Вселенной.
Кира хихикает, а я продолжаю:
— Но и тогда найдутся недовольные и тупые хейтеры, которые будут брюзжать через губу: могли бы и быстрее бороздить, могли бы и получше что-то построить, давно надо было экспедицию к Альфа Центавра отправить, а вы всё телитесь…
— Что собираетесь делать дальше?
— Тщательно изучаем и обдумываем результаты, строим следующую ракету. Этим летом — с датой пока неясно — запустим ещё раз. Попробуем вывести в верхние слои атмосферы…
— И взорвать там? — Кира ехидничает.
— Ха-ха-ха, не исключено. Но вообще-то, нам надо как следует испытать основные двигатели. И если их работа не будет сильно отличаться от наших расчётов, то такой результат можно смело считать нашей победой. И победой российской космонавтики в целом.
— В чём будет состоять победа?
— В том, что мы поднимем коэффициент полезной нагрузки до пяти процентов. Возможно, до шести. Это будет рекордный показатель за всю историю мировой космонавтики.
— А какой самый лучший результат? За всю историю мировой космонавтики?
— Сразу оговорюсь, чем ближе к экватору, тем выгоднее запуск. Американцам в этом смысле удобнее. Их мыс Канаверал на 28-ой широте, а Байконур — на 46-ой. И у наших ракет полезная нагрузка равна 3,2% плюс-минус, у американцев всегда было больше. Рекорд принадлежит «Сатурну-5», его заявленная ПН — 4,7%. Но сама знаешь, существует множество злых языков, которые имеют наглость утверждать, что «Сатурн-5» реально никогда не летал.
— Больше не было ни у кого? — Кира благоразумно игнорирует тему «Сатурна-5».
— Нет. Даже у самих американцев.
— За счёт чего вы рассчитываете достичь рекорда?
— Как «за счёт чего»? — страшно удивляюсь. — Мы о чём уже полчаса беседуем? За счёт тоннеля, конечно! Ну сама подумай. Скорость в три Маха обычно достигается, только когда полностью отрабатывает первая ступень. А она самая массивная. У нас же скорость три Маха уже на старте.
— Так обычная ракета уже на большой высоте, — сомневается Кира, а я ей восхищаюсь.