Космопорт
Шрифт:
— Юрий Владиславович, я бы поаплодировал, но уж больно сказочка ваша банальная. Примитивная спекулятивная тема: купить дешевле — продать дороже. Скучища!
В глазах мелькает злость и растерянность. Не увидеть, что выстрел не в цель, невозможно.
— Вам станет совсем скучно, когда я дам делу ход.
— Надоела ваша должность? Кресло жмёт? — интересуюсь максимально вежливо.
И всё равно это воспринимается как угроза.
— Считаете себя неуязвимым и неприкасаемым? — шипит следак. — Придётся вам расстаться с этой опасной иллюзией.
—
— Нет таких категорий! — бросает мне в лицо с каким-то торжеством.
— Ваше заблуждение весьма характерно, — мой взгляд в свою очередь становится прокурорским. — Считаете закон своей карманной шлюхой? Я объясню, если вы элементарные вещи забыли. Неуязвимыми для юридического преследования любого рода являются честные законопослушные граждане.
— Такие бывают? — едкость чуть ли не капает с языка.
— Это у вас профдеформация. Один из таких граждан перед вами сидит. Поэтому справедливо считаю себя неприкасаемым для вас. Не согласны? То есть считаете, что при сильном желании можете организовать травлю честного гражданина? А вы скажите это вслух и желательно под запись. Что, боитесь? Тогда вы сами не являетесь неприкасаемым. Стукануть на вас надо. В УСБ.
Настолько резкого выверта следак не ожидал. Играет свою роль, конечно, и мой нерядовой статус, что уж тут. Поэтому так жёстко разговаривать с людьми в погонах лично я простому человеку не порекомендую.
Выжидаю. Ага, вот сейчас! Ловлю момент, когда пауза вот-вот кончится:
— У меня к вам встречное предложение. Так сказать, взаимовыгодное. Вы мне отдаёте имя стукача, а я… ну, скажем, куплю у вас эту авторучку, положим, за двадцать тысяч.
Позиция, с которой он хотел со мной разговаривать, снова размывается. В чём бы она ни состояла. Задумчиво глядит на авторучку. Она не ширпотребовская, но двадцать штук точно не стоит.
— Своих информаторов мы не сдаём.
— Правильная позиция, — одобряю я. — Но давайте я вам свою сказочку расскажу. Вы не против?
Он не против. А я раскрываю карты и окончательно сажаю его в лужу:
— Это специальная акция была. Я распространил слух о предстоящей спекуляции среди узкого круга лиц. Подождал. Теперь точно знаю, в каком месте у меня сидит крыса. Самой спекуляции с моей стороны не было. Вы ничего не найдёте. Акции, скорее всего, скупил владелец «Ависмо», имеет право. Его акции, хочет — продаёт, хочет — покупает. В использовании инсайдерской информации его не обвинишь. Привилегия владельцев. Они по умолчанию всегда инсайдеры, но никто не запрещает им операции с собственными акциями. Вот и вся история.
В глазах следака разочарование успешно борется с надеждой.
— Поэтому никакого дела вы заводить не будете. Оно тухлое и бесперспективное. Измажетесь до макушки, а толку не добьётесь. Кроме обвинений в попытке рейдерства в чью-то недобросовестную сторону. И прости-прощай такое удобное и уважаемое креслице…
—
— О-ох… а как же с крысой? Как ты её… его отловил?
— А, тут ещё момент. Когда задаёшь прямой вопрос, виновный виляет взглядом. По этой реакции и узнаёшь. Тонкость в том, что я ещё оклеветал в его глазах следака. Сказал, что тот его за взятку малую сдал. Так что нефиг трепыхаться.
— Всё-таки не совсем правоверная ситуация, — успокоившись, Андрей слегка хохмит. — Парень ведь юрист, верно? И, по идее, он правильно сделал, сообщив о готовящемся преступлении… ну, пусть правонарушении.
— Ты неправ. Он — юрист у нас на службе, защита закона не входит в его обязанности. На это прокуроры есть. Его обязанности — защищать наши интересы, он наш адвокат, а не чей-то.
Глава 18
Ладошка чесалась не зря
14 мая, суббота, время 10:05.
Байконур, место приземления «гильзы».
С-цуко! Нет, я уже смотрел видео с дрона и знаю, что «гильза» свалилась набок, но из-за чего?! Одна опора угодила точно в нору, то ли лисью, то ли барсучью, если только тут нет больших и толстых сурков, любящих просторные норы.
Желаю этому зверю массу ржавого такелажного оборудования в разные места и помногу раз. Зина стоит рядом и слушает с крайним вниманием. Наконец заканчиваю. Длинно получилось. Запомнить бы ещё. Ничего, для этого у меня Зина есть.
Внимательно осматриваю конструкцию. Всю исследовать не надо, стакан — он и есть стакан, двигатели у него внизу. Оглядываю их со всех сторон, стараясь не прикасаться, пока мои люди собирают парашюты. Один движок точно на запчасти, три вроде целы. О кислородных и водородных баках ничего не могу сказать, невидно. И рисковать не хочется, хотя по идее остатки должны стравиться.
— Ну что, шеф, грузим? — работники бьют копытом.
— Взрывоопасно. Погодите, надо подумать.
Если там что-то и осталось, то очень немного. Пусть даже через трещины травит потихоньку, если никаких искр рядом нет, то ничего и не случится. Тщательно объясняю всей доблестной четвёрке ситуёвину. Всяк солдат должен понимать свой манёвр.
— Не боись, начальник! — ободряет меня один из стропальщиков. — Всё сделаем нежно.
— Очень нежно! — поправляю с максимальной строгостью.
И поруководить пришлось. Эти ухари — надеюсь, позже научатся — сначала попытались расположить «гильзу» двигательным дном к кабине. Остановил, объяснил, покачал кулаком под носом, вспомнил о водителе и крановщике, подозвал их, повторил процедуру.
— Там всегда остаются небольшие количества водорода и кислорода. Они могут стравливаться и образовывать горючую смесь. Если уж суждено быть взрыву, то пусть подальше от кабины. И еще, сразу за грузовиком с этой сигареткой ехать не надо. По той же причине.