Космопроходимцы (вторая часть). Ксеноопера "Жнец, Швец, Игрец"
Шрифт:
Ной: (безжизненным, механическим голосом): Я же просил Ричарда, чтоб не пускал тебя домой. Зачем ты вернулась?
Лаура: А кто такой Ричард, чтобы не пускать меня домой?! Он сказал: Ной остаётся, и я подумала... Ну как я могла тебя одного оставить? А ты сбежал. Меня бросил.
Быстрицкий (Ною): А ты говорил, вертухаи зачищали посёлок с воздуха. Это правда? Как же она... (кивает в сторону Лауры, глотает последнее слово).
Лаура (возмущённо): Правда ли?! Какое слово придумал: 'зачищали'. Как будто пыль тряпкой. А вы знаете, как это - когда зачищают сверху?! Вы, жрущие виноград у тёплого моря! Правда
Не вышло без эмоций, опять влез политерий. По ослабевшей душе Игреца взрывной волной прошлось тепло, он как бы своими глазами увидел...
Удар, качается люстра, трещина в потолке, валится сверху труха, какие-то клочья. Рядом тело. Синий костюм, сбившийся набок галстук. Вместо лица месиво. Сабас? Ещё удар. Ушам больно. Стекольный хруст, двери нараспашку, как намёк. Прочь! Скорее! А как же... Падает наискось балка. Прочь. Хоронить не надо. Его без меня похоронят под развалинами. Без меня. Вспышка! Вспышка! По ушам, как деревянными молотками с двух сторон: бам! И в грудь мешком с размаху.
Потом было перед глазами небо. Клубы дыма. В дыму, кувыркаясь, медленно летела какая-то бочка. В полной тишине. В оглохшем мире не осталось звуков. Мир сотрясали конвульсии, с неба песок сыпался, как с потолка штукатурка. Подумалось: если не закрою глаза - ослепну. Потом стало темно, тяжко. Ни вздохнуть, ни пошевелиться. Оглохший и ослепший Игрец вцепился в ментальный столб. Потянулся к свету и звукам, как пловец, которого накрыло волной. Перед тем как вынырнуть из забытья, увидел измазанные грязью руки, почуял гарь, ощутил боль. Голова раскалывалась, болели уши. Почему ничего не слышу? Он приложил к ушам ладони, отнял. Звуков нет. Руки в крови.
Это не моя память, понял он. Собрался с силами, втиснулся в мир.
Снова задний двор гостиницы. Стол и лавки, на лавках люди. Растерянный Быстрицкий и рядом возмущённая Соня. Напротив, через стол - сердобольный Иосиф и Ной-истукан. Рядом с одеревеневшим Ноем Лаура - ближе к Ною, чем к Циммерману. Локти на столе, лицо в лодочке из ладоней. Шарики в ушах. Она оглохла, понял Игрец. Её контузило, засыпало землёй. Выжила, выбралась. И наперекор всему кинулась на Землю, следом за Ноем. А его нет. Вместо него истукан, безучастный зритель. Но почему-то вмешался Иосиф. Принудил заступиться кинодского политерия. Почему? Я всё пропустил. О чем они?
Лаура: ...эти шарики. Теперь всё слышу, а не как тогда. Писала на бумажках, просила, чтобы отвечали так же. Но не все умеют. Хорошо, что папа научил меня читать и писать. Папа, он... (застывает с открытым ртом)
Быстрицкий: Я хорошо знал вашего папу, и таки дошлый он был парень.
Соня (сварливо): Эдик, спрячь ты уже язык за зубами.
Циммерман: Лаура...
Вот, отметил Игрец, фиксируя выражение лица Циммермана. Вот в чём дело. Билетик ему достался от Сёмы, там было: вы очень скоро встретите большую любовь. Я вижу, он вообще влюбчив на свою голову. Вот ему и досталось. А мне? Что у меня было в билетике? Встреча.
Ной:
Циммерман: Что?
Ной (безучастно): На билетике, который мне дал Сёма, было написано: вас ждёт внезапная встреча.
Быстрицкий: Так у него, у жулика, на половине билетиков встреча, а на второй половине любовь.
Соня (пихает мужа локтем в бок): Цыц, я кому сказала!
Циммерман (косится на Лауру): Кому случайная встреча, а кому...
Лаура: Никакая не случайная. Я тебя нашла, теперь не сбежишь (снова обнимает плечи Ноя-истукана).
Циммерман (со сдержанной злобой): Знаешь, что я тебе скажу, Володя!..
Вспышка! Вспышка! По ушам, как деревянными молотками с двух сторон: бам! И в грудь мешком с размаху.
Игреца оглушило слепым ударом щупальца и выбросило во тьму. 'Ревность', - подумал он и потерял сознание.
Нокаут
Ему казалось, тело - как воздушный шар. Порывами ветра - дёрг!
– на струнно-звенящей верёвке - дёрг! Он слышал голоса, но не мог понять, кто говорит.
– Соня, придержи ему голову.
– Ноги, ноги заноси.
– Куда ж вы его вперёд ногами?
– Дурацкие предрассудки.
– Я видела, с ним что-то не так. Белый был, как сметана.
– Держи, говорю, голову. Белый!.. Допился, что ли? Тяжёлый. Давайте его таки наверх. Раньше пил крепко. Ёся, что с ним?
– Эдик, а что такое 'эска'?
– Он что, принимал? Тогда понятно.
– Что? Что с ним?
'Кажется, это Лаура', - сообразил Игрец. Голоса в голове гудели, как в железной бочке. 'Несут меня. Поднимают по лестнице? Ничего не вижу, тело как мешок. Полутруп. Попросить, чтоб дали таблетку. Нейростимулятор'. Он хотел сказать: дайте! Не вышло. Не слушалось тело.
– Подушку ему подсунь под голову, Эдя.
– Наоборот, уберите. Ёся, сходи-ка открой окно.
– Позвать доктора?
'Не надо, - хотел попросить Игрец.
– Дайте...' В кармане коробочка, не дотянуться, руки - как будто нет их.
– Стонет.
– Что же с ним?!
'Опять Лаура'
– Сейчас гляну.
– Ёся, ты что, врач?
По голове, как граблями, прошлась чья-то рука. Врач от слова врать, подумал Игрец. Снова попытался сказать, чтоб дали стимулятор, но вдруг его окатило теплом. Стало легко. Спокойно, сказал Иосиф, я здесь. Извини, я не хотел, так получилось. Недоверие - плохой советчик. Нам надо поговорить. Игрец хотел вывернуться, попросить, чтоб не лез в душу, но сил не было тягаться с политерием - потягаешься с ним, когда разум, как медуза, выброшенная на берег.
– Всё в порядке, отлежится. Я с ним побуду.
– И я! Можно?
Ёся и Лаура. Девчонка и влюбчивый политерий. Он будет очень рад остаться с нею наедине. Потому что я не в счёт. Самое подходящее место, чтоб крутить амуры - рядом с полутрупом соперника. Я тебе не соперник, сказал Иосиф. Почему ты меня боишься? Доверься, ведь надо же кому-то довериться. Я вижу, ты всё время скрываешь, зачем тебя ко мне приставили. Я вижу, ты подчинён, но пытаешься не подчиняться. Думаю, я могу помочь тебе. Доверься.