Костанътинъ
Шрифт:
Константин оставил затею о слежке за мерзкой репортершей.
Администрация школы, обуреваемая желанием поразить гостей из Шармбатона и Дурмстранга, проявила небывалую для них изобретательность. Замок никогда еще не выглядел так нарядно и красиво. Нетающие сосульки эффектно свисали с перил большой, мраморной лестницы; традиционные двенадцать елок Большого зала увешаны светящимися желудями, живыми ухающими совами из чистого золота и другими волшебными игрушками, словно только что из сказки. Рыцарские доспехи на все свои скрипучие (и не очень) голоса пели рождественские гимны.
Мало кто поехал в эти рождественские
Константин послал всем подарки, заодно ожидая привоз ему из России парадного костюма. Он ожидал и визита отца – на бал приглашались и родители, семьи участников Турнира в качестве гостей, но гадать не хотел – наверное, у Ивана и так много работы в конце года и вряд ли он прибудет сюда снова только из-за такого развлечения.
Все радовались жизни, только Флер Делакур постоянно жаловалась на еду: она была слишком для нее калорийной, и девушка боялась, что не влезет в свое платье.
Многие, как и Гермиона, с иронией в словах иногда затыкали дитя Франции. А Константин вспоминал, как отец из-за визита Франциска сидел две недели только на паровой кухне...
Константин еще раз встретился с Гермионой и рассказал про то, что он открывает бал и спросил у нее, умеет ли она танцевать. Она ответила ему, хихикнув:
– Я умею танцевать почти все танцы. Я планировала вместо Хогвартса поступать в академию балета – меня туда брали – сильные ноги и хорошая фигура. Я понравилась на смотре. Но пришло письмо, и я... – ... выбрала Хогвартс. – Закончил за нее мальчик. – Здорово. Значит, ты планировала связать себя с танцами... – Да. А ты... Ты что делал до Хогвартса? Кем мечтал стать? – Мечтал стать... обычным. Не магом даже, – парень поднял глаза на нее. – Ты, может меня сейчас не поймешь, Герм, но на меня слишком много возложили с самого начала жизни, слишком много надежд и чаяний. Меня буквально разрывает на части... – А сейчас? – Я иду по своему пути. И только я один знаю, когда он кончится, – Константин дернул подбородком. – Наверное, нам стоит потанцевать, – сказал он после минуты молчания. – Надо ведь проверить, как мы двигаемся вместе... – Я согласна. Давай в субботу. Как раз хватит времени. – Давай.
Девушка ушла. Костя прошептал в пустоту на русском:
– Ах, если бы можно было бы просто жить...
С утра Рождества Константин протер глаза и тут его как током прошибло, осенило: парадного-то костюма да сих пор нет! А ведь сегодня этот бал!
Он совсем позабыл об этом – он в темпе доделывал уроки, заданные им на каникулы и разгадывал загадку яйца, которую решил не откладывать на потом.
Стихотворение ему не понравилось, но вывод был один – в воде надо будет продержаться час. А о заклинании он и не думал, думал о том, как получить жабры – ведь рыбы им дышат в воде, а значит может дышать и он.
Зелье он приготовить по времени не успевал – нужно было на приготовление несколько месяцев... А потом оно еще настаиваться и должно. Единственный выход – частичная трансформация, напрашивался сам.
Нужен совет отца, или знающего... Константин все же начирикал письмо отцу и направил с Импером. Он надеялся, что ответ придет в начале января, так выходило по срокам...
Но это лирика. Парадный костюм – вот что сейчас волновало его.
Мальчик решил напрасно не нервничать. Он медленно разворачивал свои подарки от всех крестных и отца, но костюма среди них так и не нашел.
Значит, он вскоре прибудет.
Он
– Константин! – Дядя Гил! – парень подлетел к нему и они обнялись. – Вот так сюрприз!
Гилберт Байльшмидт, иначе – Калиниградская область, был одет в черную кожаную куртку на молнии с мехом на воротнике, и аккуратные, явно новые штаны. Его насмешливые красные глаза обвели студентов. Он раскраснелся – с мороза. В руках у него был сверток и явно с одеждой.
На мальчика пахнуло холодом, но он все равно был рад такой встрече, обнимая любимого с детства «дядюшку Гила».
– Дай на тебя посмотреть, – Константин обернулся вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов. – Совсем стал как твой отец. Почти копия. И ростом с меня...
Да, это было немного странно – Константин теперь практически сровнялся ростом с Гилберта. Если он еще хоть что-то понимал, то вытянется в росте и еще.
– Я принес тебе кое-что весьма ожидаемое. Пойдешь со мной сейчас и переоденешься. – О, я рад, что про меня не забыли, а отец... – Все вопросы, потом, – перебил его Байльшмидт. – Идем.
Константин ожидал всего. Но не...
– Вау! – он вертелся перед наспех наколдованным зеркалом. – Это же полная копия мундира который носил мой отец... еще когда был Империей! – Я сам не очень одобрил его затею. Тем более, наград у тебя пока нет. Но... – Пруссия лениво поправил ему воротник. Потом затянул ремень. Блеснули в неярком освещении золотые эполеты. Проверил все ли пуговицы застегнуты. – И она у него была ослепительно белоснежная. А тут – мой любимый цвет, черный. И сидит, между прочим на тебе, как влитая. Идеально. Еще сапоги оденешь... – А ты? – Ну, я же нарушил много в свое время... У меня, – он стянул куртку с плеч, – обычная магловская одежда. И она меня вполне устраивает.
Да, он был в классическом черном костюме, но чувствовалось – покрой был слишком идеален. Немецкий костюм, если это не подарок от брата. Белая рубашка. И, как всегда, железный крест, закреплённый на черном галстуке. Еще на руке были дорогие часы.
– Ты не знаешь, отец не придет? – с надеждой спросил мальчик, идя с ним к мраморной лестнице – там он договорился встретиться с Гермионой.
Все, кто попадались ему навстречу, перешептывались: более чудного, по их меркам, костюма, еще никто не встречал. А еще бросалась в глаза и необычная внешность Калининградской области...
У мальчика были в кармане перчатки, а ноги обуты в лакированные, черные, высокие сапоги.
Гилберт быстро улыбнулся парню. Но снова не ответил. Они как раз подошли к лестнице, и тут бывший Пруссия оставил его дожидаться партнерши. Да и МакГонагалл, сторожившая вход, не пустила мальчика, предостерегая. Она объяснила, что все чемпионы с партнершами войдут последними. Байльшмидт пошел в Большой зал.
В холле яблоку было негде упасть. Все искали партнера или партнершу в толпе.
Гермиона вскоре после нескольких минут ожидания вышла к Константину. Она была очень красива в совсем простом белом платье до пола. На ногах были атласные туфли. На запястье – золотой браслет, в ушах – красивые нежные сережки в виде распустившего лепестки цветка. Волосы, обычно напоминавшие воронье гнездо, гладко расчесаны и скручены на затылке в красивый блестящий узел.