Костёр чужих желаний
Шрифт:
Но отодвинув в сторону шкуру, висящую в проёме между «спальней» и «столовой» Арха поняла — их проблемы гигиеной не ограничиваются. Дело в том, что комната была набита грахами… Ну, как комната может быть набита грахами, когда помещение чуть больше скатерти, а великанов в ней аж шестеро? Солёной рыбе в бочке и то просторнее.
А тут ещё имелся хаш-эд, прислонившийся спиной к притолоке и шавер, сидящий рядом с ним на корточках. Хрупкого арифеда среди этой мешанины тел можно было разглядеть только благодаря ярко рыжей шевелюре.
Тхия, сидящий за столом, обхватил голову ладонями так, словно боялся, что она сейчас треснет и развалится на куски. Мужчина-грах, больше всего похожий на скалу, которую завернули в серебристый мех, расположившийся напротив лорда, зеркалил его позу. Только арифед упорно смотрел в столешницу, а великан на демона. И во взгляде гиганта было столько горячего сочувствия, что Арха едва не прослезилась. Хотя ещё и не поняла, почему рыжего нужно жалеть.
Впрочем, для того чтобы догадаться о причинах такого горячего участия, ни времени, ни ума не потребовалось. Потому что над головой Тхия бесновались аж четыре грахи разом. В смысле Ю и ещё три мистрис невообразимых размеров. Причём орали они друг на друга на каком-то неведомом ведунье языке, напоминающем одновременно воронье карканье и рычание взбесившейся собаки.
Но больше всего лекарку поразили хлопья сажи, видимо, сбитые с потолочных балок звуковой волной. Они элегически падали на стол, как черные снежинки.
Дан обернулся через плечо, выволок настороженно выглядывающую Арху наружу. И тут же притянул к себе, обнимая обеими руками и укрывая сверху своим плащом. Ведунья чмокнула его в колкий подбородок, состроила рожу Иррашу, который одарил лекарку цепким, слишком пристальным взглядом. И уютненько пристроилась у демона подмышкой, наслаждаясь зрелищем.
Впрочем, оно ей быстро наскучило. Потому как действо не менялось. Женщины орали, да ещё и что-то непонятное. Мужчины молча сидели. Только Тхия начал морщится так, словно у него все зубы разом заныли.
— А что, собственно, происходит? — поинтересовалась Арха, высовывая нос наружу, но, тут же передумав, убираясь обратно под плащ. Там всяко было уютнее. — В смысле, что у нас опять плохого произошло?
— Да ничего особенного, — усмехнулся рогатый. — Тхия с тёщей знакомится. В смысле, с тёщами.
— То есть с тёщами?
— Да, понимаешь, котёнок, у грахов многожёнство — это признак статуса. Если жёнами одного мужчины хотят стать сразу несколько женщин, значит он достойный воин и охотник. А отец Ю — вождь. Поэтому у него три жены. Вот так и получилось, что у твоей подружки сразу три любящих мамы. У них принято воспитывать детей скопом. На «своих-чужих» не делят.
— Во-ождь… — уважительно протянула ведунья, закапываясь в складки хаш-эдового плаща.
— Во-ождь, — передразнил девушку Его Лордство. — Ты
— Ну, Ро. И что?
— А Тхия они как называют?
— Гм… — лекарка смутилась, почесав ногтем кончик уха.
— Вот именно, — Дан перехватил её запястье, поцеловал ладошку и убрал обратно под плащ. — «Ро» с языка грахов переводится примерно как «король», «вождь вождей».
— Пф-ф! — фыркнула Арха. — Он же воплощение Тьмы, бог. Как-то, «король» это мелковато.
— Ну, видимо для бога они отдельного слова не придумали, — пожал плечами рогатый.
— А ты их язык знаешь?
— Я все основные языки империи учил хотя бы понемногу, — улыбнулся Дан. — И — нет. Человеческим владею очень плохо. Так, на пальцах объясниться могу, понимаю с пятого на десятое.
Арха уставилась на его подбородок — больше ей из своего положения разглядеть не удавалось. Ведунья вдруг додумалась, что она про хаш-эда ничего, кроме того, что он самый лучший демон, не знает. Например, понятия не имеет, какое его любимое блюдо или цвет. Или, вот, какими он языками владеет.
Это почему-то показалось диким. Неуместным и совсем неправильным.
— Данаш, а какой у тебя любимый цвет? — почти прошептала лекарка.
Она и сама не поняла, почему у неё вдруг горло перехватило.
— Вот нравится мне этот вопрос! — развеселился рогатый, у которого, видимо, было отличное настроение, не смотря на царивший кругом бардак. — Цвет чего? Одежду предпочитаю тёмную. Но это, скорее, мода. Коней вороных, но это признак породистости. Спальню ты мою видела. На цветы мне плевать. Книги люблю не за оттенок обложки, а за содержание.
— Да ну тебя! — надулась ведунья.
Вредный демон хмыкнул и ещё теснее прижал к себе девушку, пристроив свой подбородок у неё на макушке.
— А вообще самый красивый цвет у топазов. Знаешь, жёлтый такой с чуть заметным зеленоватым оттенком, — негромко, слегка на распев, проговорил демон. — Особенно в полумраке. Тогда их цвет становится глубже и как будто светиться изнутри. А если они полуприкрыты ресницами, то зелень делается ярче, а жёлтый превращается в густо-медовый.
— Топазы? Ресницами прикрыть? — не поняла Арха.
— Н-да, поэт из меня все-таки не выйдет, — опять хмыкнул Дан и ничего пояснять не стал.
И только тут умница ведунья сообразила, что речь вообще-то о её собственных глазах шла.
И вот как на такое отвечать? Одно слово — лорды.
— Пошляк! — буркнула лекарка.
И плотнее закуталась в его плащ — спряталась.
Тем временем гвалт в комнате перешёл на новый уровень. Арха и не подозревала, что живое существо, если оно не является быком в гоне, может иметь такую глотку. Уши от воплей начало покалывать, а барабанные перепонки резонировали, словно тамбурины, отражая звуки прямо под череп.