Кости внутри
Шрифт:
— Это ты не хочешь, чтобы я знала, но ты не можешь отрицать это, — она смотрела ему в глаза. — Гетен, я не могу тебе помочь, если ты не делишься.
Он хмуро смотрел на дрожащую ладонь. Как бы он ни просил ее, дрожь не прекращалась. Как и зуд, словно муравьи бегали под кожей. Его жажда была сильной, стала хуже от усталости, зависимость медленно усиливалась после того, как король Хьялмер и королева Эктрина отдали духов ему, чтобы усилить. Он вздохнул.
— Я говорил, что не могу поделиться этим.
— Позволь помочь, — она сжала его ладонь.
— Нет.
Ее пальцы сжались, но ничто не могло унять дрожь.
— Твоя тайна подвергает нас обоих опасности, — она разглядывала его лицо с отчаянной мольбой в ее глазах и голосе и прошептала. — Прошу, доверься мне.
Он стиснул зубы до боли, решил сохранить тайну за ними. Она не понимала, что просила. Тишина растянулась между ними, стала тяжелой, укрыла его мокрым одеялом.
Следующая просьба Галины разбила ту тишину, вонзилась ножом в его решимость.
— Скажи что-нибудь, — ее голос дрогнул. — Скажи, что ты не бросаешь нас.
Он посмотрел на ее лицо.
— Боги, Галина. Нет. Откуда такие мысли?
— Я доверила тебе жизнь, тайны, тело и душу. Почему ты так не можешь?
Гетен сглотнул. Ее мольба была болезненной, как рана на ее щеке.
— Если я продолжу это скрывать, я потеряю твое доверие? Или потеряю его, если признаюсь? — он опустил голову. — Я не хочу делать такой выбор.
— Я люблю тебя. Потому я вышла за тебя, а не за Арика-бока, Эмона Данаса или кого-то из десятка других мужчин, которым меня обещал отец. Я знала, что выхожу за самого опасного мужчину из всех, кого встречала. Мужчину с тайнами и мучениями, которые я не могу понять, но и за того, кто пошел за мной в Пустоту, чтобы спасти мою жизнь, который подавил гордость, чтобы оставить место для меня. Мужчина, который никогда не бросает меня, который видит меня такой, какой я не могу, который не думает, что я сломлена, — ее голос и взгляд стали уверенными, она добавила. — Ты не можешь сказать или сделать ничего, что заставит меня разлюбить тебя, Гетен Риш. Ничего.
Он отвернулся, сравнивая свою зависимость и ее уверенность. Он шумно выдохнул.
— До того, как Таксин дал мне силу его души, чтобы спасти тебя в Древье Линне, я трогал только четыре другие души, — он сглотнул, подавляя стыд. — Первым был наркоман из Бесали у порта. Шемел заставил меня принять ту душу, и я ненавидел каждый миг, хотя сила от этого восхищала. Следующим утром я проснулся, и меня стошнило от стыда, я поклялся, что ни одну больше не проглочу, — он нахмурился от того, что слова стали ложью. — Второй был Шемел, я забрал душу в ночь, когда убил его. Третьей и четвертой душой были король Хьялмер и королева Эктрина в Древье Линне.
Он потер шею, где пульсировала боль.
— Но хуже всего было с Таксином. Его сила была чарующей, но и причиняла боль. Она усилила мое желание к тебе, как не могла ни одна душа, — он мял шею. — Я уважаю и презираю его за это.
Галина склонила голову, щурясь, но промолчала, и он продолжил:
— Ты не понимаешь, — сказал он. — Ничто не сравнится с соблазнительной силой души, с трепетом от поглощения, — он посмотрел на нее из-под бровей. — Это лучше, чем лучший наш секс. Намного лучше, а у нас был потрясающий секс, — он поднял голову. — Некроманты хотят такого. С каждой душой, которую мы берем, желание растет. Оно ослабляет нашу решимость, ломает нас, превращает нас в монстров. Убийц. И от этого не сбежать.
Она ждала, что он продолжит, на лице не было эмоций.
— Больше манит только твоя магия крови, — Гетен облизнул губы. — Она пьянит, Галина, — он посмотрел ей в глаза. Он доверился ей, надеялся, что она сможет его простить. — Я не должен был пускать тебя в Ранит, в свою жизнь, в свое сердце. Я должен был прогнать тебя, но мне нужна была твоя помощь. А потом стала нужной ты. Любовь была ошибкой.
Галина побелела.
— Как ты можешь так говорить? — боль в ее голосе пронзала его.
— Потому что это правда, — он поднял дрожащие ладони. — Я зависим от твоей магии крови, и это делает меня опаснее для тебя, чем Валдрам.
Она медленно выдохнула, сжала его подбородок и заставила посмотреть на нее.
— Ты — не Валдрам, — ее боль сменилась пылом. — Тебя жевали и выплевывали, боялись и сторонились, но ты все еще стыдишься, когда признаешься в своей борьбе, — она заглянула в его глаза. — Ты — не монстр, Гетен. Ты просто дурак.
Он растерянно моргнул.
— Дурак?
— Да, дурак, раз думал, что я не знала, что ты зависим от моей магии крови. Идиот, раз думал, что я возненавижу тебя за это. И козел, раз не обсудил это раньше.
Он со стоном притянул ее к себе, уткнулся лицом в ее шею. Он не хотел отпускать ее.
Она обвила его руками.
— И ты задница, раз не понимал, что твоя магия усиливала меня в ответ, — он сжал ее крепче, она прошептала. — Валдрам воровал, Гетен. Ты одалживаешь, преобразовываешь и отдаешь больше, чем берешь. И я никого больше не хочу рядом в мирное время или на войне, — он был потрясен, а она добавила. — Потому что никому я не доверяю так, как тебе.
— Я люблю тебя, — прошептал он.
— Я знаю.
* * *
Сонное зелье подействовало, Галина сжалась на боку, опустила щеку на припарку, которую он сделал, чтобы вытащить остатки яда крикуна. Гетен прижался к ней, укрыл их шерстяными одеялами.
— Оставайтесь рядом, — сказал он волкам и Ремигу.
Он был благодарен ее принятию, но не радовался, и сон долго не приходил. Он смотрел на небо с незнакомыми звездами и гадал, как такой монстр, как он, получил любовь такой идеальной женщины.